— Встань. Ты опираешься на обожженное колено. Произошло то, чего я меньше всего хотела. Мы устроили душераздирающую сцену.
Мария Петровна качалась, билась головой о пол и причитала:
— Господи, виновата! Грех неискупаемый. Прости меня! Прости! Почему я тогда не умерла? Зачем жила?
— Немедленно прекрати истерику! Или вкачу тебе снотворное! Уйду, и больше никогда меня не увидишь! Хватит рыдать! Где у тебя платок? На, возьми мой!
Мария Петровна вернулась в кресло. Носовой платок, который дала ей дочь, был слегка мокрым.
Ирочка вытирала им свои слезы! Мария Петровна прижала платок к губам. Невнятно пробормотала:
— Девочка моя! Ненаглядная! Солнышко!
— Что ты там шепчешь? Лицо вытри! Нет, лучше отправляйся в ванную и приведи себя в порядок. На чучело похожа.
— А ты не уйдешь? — робко спросила Мария Петровна.
— Я жду звонок, — нашла оправдание Ирина.
— Позвонить можно откуда угодно. Дай мне залог, — настойчиво пробормотала Мария Петровна.
— Какой залог? Зачем?
— Можно я пойду в ванную с твоей сумкой? Без сумки ты ведь не убежишь?
— Привыкла у врачей вещи воровать.
— Без залога не сдвинусь с места! — жалобно, но твердо заявила Мария Петровна. — Хоть паспорт дай, а?
— Не сходи с ума!
— С ума сойду, а с места — нет! Дай, пожалуйста, паспорт!
— Ересь какая-то! — чертыхнулась Ирина. Достала из сумки паспорт, протянула матери. — На! Довольна?
— Спасибо, доченька! — Мария Петровна поднялась с колен.
— Не смей меня так называть! Сколько раз повторять? Марш в ванную!
Ирина отодвинула кресло от двери. Мария Петровна пошла по коридору налево, а Ирина — направо, в кухню.
Если мать сказала правду и с утра она ничего не ела, сейчас лучше всех лекарств ей поможет обед. Пища — отличное средство при невротических состояниях. Когда работает желудок, психика отдыхает. У Ирины была одна больная с тяжелыми головными болями, круглосуточно сидела на таблетках. Ирина рассказала ей, что хроники, мучающиеся мигренеподобными болями, обычно сами подбирают средство облегчения. Одним помогает горячий душ на затылок, другим массаж лица кусочком льда, третьим горчичник, четвертым сытный обед. Та женщина оказалась из четвертых — у нее приступ не начинался, если желудок полон. Бедняжка поправилась на двадцать килограммов, постоянно носила в сумке печенье, шоколад, бутерброды, жевала круглосуточно. Но испортившуюся фигуру она воспринимала как малую плату за избавление от страданий.
Ирина напомнила себе о том случае, чтобы мысленно утвердиться: помогаю Степановой как врач, а не как заботливая родственница.
На кухне Ирина поставила чайник на огонь, сделала несколько бутербродов. На столе лежала стопка купюр — плата за угощение. После секундного колебания Ирина затолкала деньги в карман брюк.