— Что за травы?
— Говорю же, понятия не имею. Скрывала она от меня, тайно их собирала, сушила на чердаке и прятала в сеннике — это сарай, где сено на зиму для коровы хранят. Так, я тебе сейчас повязку сделаю.
Мария Петровна поднялась, подошла к серванту, выдвинула ящичек, достала широкий бинт.
— Ты, наверное, в прабабку пошла, если доктором стала. Гены проклюнулись.
Ирина еще в детсадовском возрасте мечтала быть врачом. Ее игрушки, куклы и плюшевые зверюшки, регулярно «болели», над ними с помощью инструментов из набора «Юный врач Айболит» Ирина производила манипуляции, лечила до полного победного выздоровления. Мечта юности, простая и ясная: больного сделать здоровым, плачущего — смеющимся, несчастного — счастливым, немощного — активным. Все это будет подвластно мне, врачу, я стану доктором с большой буквы. Мечта разбилась вдребезги, остатки Ирина проглотила вместе с клюквенным морсом от умирающего пациента. Вместо большой буквы — рутинное многоточие. Главная забота — не напортачить с документами, больничными листами и бесплатными рецептами.
Мария Петровна сняла с ноги Ирины нейлоновый носочек, умело накладывала повязку, восьмеркой обводя, фиксируя, голеностопный сустав. Ирине не следовало позволять этой перевязки, сама бы отлично справилась.
Если не брать в расчет врачебный осмотр, это были первые прикосновения матери к дочери. Мария Петровна, испытывая сильнейшее волнение, старалась подавить желание ласково погладить коленку дочери, поцеловать, прижаться щекой. Умиление захлестнуло Марию Петровну, перешло в нервное возбуждение со звоном в ушах, с комом в горле, с непролитыми слезами, с бьющим о грудную клетку сердцем. Она боялась дышать, мелко сопела носом. Хотя страстно хотелось набрать полные легкие воздуха. Но тогда вырвется душераздирающий стон, будто у раненого животного, или, напротив, оглушительный победный крик воина на вершине вражеской крепости. Завопит — напугает девочку.
Ирине передалось волнение матери. Не могло не передаться, хотя и собственного трепета было под завязку, с перехлестом. Нога, которую бинтовала мать, словно лишилась кожи, остались голые нервы. Они звенели от напряжения, принимая горячую энергию. Ирину бросило в жар. Она чувствовала, что покраснело лицо, стали влажными спина и живот. Возбуждение было сродни сексуальному, только без эротической составляющей. Страстно хотелось неиспытанного — материнской ласки. Именно от этой женщины, чей склоненный затылок с закрашенной сединой рассматривала.
«Господи! — мысленно испугалась Ирина. — Что со мной происходит? Обними меня, мама! Нет! Ведь я ненавижу ее!»