— Дедушка! Ведь получается, что самый главный хороший человек в этой сказке — слуга? Если бы он купцу не сказал, то ведьма бы сварила козленочка и съела, так?
— Так, мой хороший! — Николай Сергеевич обнял внука и поцеловал в макушку.
Ведь это какая логика! В пять лет малыш точно (и нетривиально, добавим!) проанализировал причинно-следственные связи и нашел скрытый узел!
Талантливейший ребенок!
Ах, как хотелось Николаю Сергеевичу, склонному к сентиментальности, осыпать внука, как, бывало, маленькую дочь, поцелуями! Личико и ручки целовать! Но он понимал неуместность подобного обращения с мальчиком и ограничился еще одним поцелуем в макушку.
В комнату заглянул Павел:
— Девять часов. Я подожду Ирину, а вы, Николай Сергеевич? С Николенькой будете ужинать?
Николай Сергеевич хотел бы отдохнуть несколько минут, посмотреть новости по телевизору. Но тон, каким Павел задал вопрос, подсказывал, что зять не торопится уделить внимание сыну.
— Покормлю Николеньку и уложу, — ответил Николай Сергеевич. — Что же Ирочки долго нет? И эпидемия гриппа еще не началась. Ах да! — вспомнил он. — Изольда Гавриловна! Ирочка сказала по телефону, что купирует тяжелый приступ стенокардии у какой-то пациентки.
— Конечно… купирует.
Николай Сергеевич поразился усмешке, недоброму выражению лица зятя. И следующие слова Павла не понравились Николаю Сергеевичу:
— Выйду, встречу ее.
Павел назвал Ирочку «ее», как чужую неприятную особу. Вероятно, между дочерью и зятем пробежала черная кошка. Но в силах ли, да и вправе ли Николай Сергеевич вмешиваться в отношения взрослых детей? Лучше сделать вид, что ничего не замечает, и уделять внимание главной и ненаглядной личности — внуку Николеньке.
2
Павел считал, что он не ревнив — жену не терзает, домыслов не строит. Ирина посмеивалась: конечно, не Оттело, еще ни разу не душил. Но сегодня случилось событие, которое не выходило у Павла из головы.
Приятель и коллега Данила в документах, которые они готовили в арбитражный суд, случайно пропустил одну страницу. Если бы Павел не проверил в последний момент, был бы скандал и куча неприятностей.
— Эх ты, кулема! — попенял Павел другу. Ответная реакция Данилы была очень странной. Он вздрогнул как от пощечины, скривился мучительно, точно плакать собирался, развернулся и ушел. В чем дело? Откуда сия ранимость? Они и покрепче выражения друг другу отпускали. Да и не случилось ничего страшного, вовремя спохватились.
И все-таки в столовой, когда обедали, Павел решил извиниться:
— Если ты обиделся, прости.
— От меня Лена ушла, — сказал Данила, продолжая монотонно хлебать суп.