Вопрос, конечно же, был с подтекстом, ибо не тот человек был нарком Берия, чтобы не ознакомиться с личным делом «товарища Ивановой». «Интересно, зачем этот вопрос. Проверяет? Вряд ли. Что-то я какая-то мнительная. Не надо искать черную кошку в темной комнате». Мысли бегали в салочки и ловили за хвост одна другую. Хотелось и честно сказать, и в то же время – приколоться. Ну что ж, на глупый вопрос – получите глупый ответ.
— Нет, Лаврентий Павлович, просто мужчины стали слабее. Свято место пусто не бывает.
— Вот и я думаю, — произнес нарком, — если в том мире женщины дерутся и стреляют лучше, чем мужчины, то такой мир гроша ломаного не стоит.
Берия задавал различные вопросы, но все они к делу не имели никакого отношения. У меня складывалось впечатление, что нарком уже давно составил обо мне свое мнение и сейчас просто удовлетворяет свое любопытство относительно устоев и традиций того общества, которое было в моей жизни и не было, да и, наверное, никогда не будет в его жизни.
— Скажите, пожалуйста, а вот если бы у вас прямо сейчас появилась возможность вернуться в свой мир, свое время, вы бы вернулись? — Нарком задал еще один «милый вопросик» в стиле тех, на которые лучше не отвечать.
— Вернулась бы, Лаврентий Павлович, — твердо ответила я.
— И бросили бы нашу страну в самый ответственный момент? — продолжал провоцировать Берия.
Шестым чувством, спинным мозгом, женской интуицией, чем угодно это можно назвать, но я знала, что сейчас надо говорить правду, и только правду: – Для победы своей страны я сделала немало. Вся информация, которой я обладала, уже записана и обработана, а наличие или отсутствие одного инструктора не такой уж важный фактор для Советского Союза в этой войне. А там у меня – ребенок.
— Да, дети – это наше все, — согласился мой собеседник. Что бы там про него ни говорили, но свою семью Лаврентий Павлович любил. После этого высказывания в комнате воцарилось томительное молчанье. Я думала о своей дочке. Нарком молчал. Судоплатов, как младший по званию, не проявлял инициативу в разговоре, пока его не спросят, а я вдруг ощутила, что никто ни в каком мире не сможет заменить мне маленький теплый комочек, уткнувшийся в плечо и доверчиво спрашивающий: «Мама, а ты меня никогда не бросишь? Ты меня всегда защитишь? Правда?» И от одного этого воспоминания стало сразу больно и одиноко.
Ситуацию спас какой-то подчиненный Берии. Он постучался в дверь и после одобрительного «Войдите» – доложил: – Товарищ народный комиссар, все готово.
Что там готово, я не знала, но была благодарна этому НКВД-шнику за то, что он очень вовремя появился.