На мгновение он сделал паузу, словно сомневаясь, стоит ли нам об этом рассказывать. Затем продолжил:
— Есть женщина, убитая в запертой комнате, из которой единственным выходом было окно, а единственным способом ухода — канат. Поэтому, если не говорить о неестественных случаях, порождённых суеверием, было необходимо выяснить, как использовался этот канат. По нему нельзя ни влезть наверх, ни соскользнуть вниз, — таким образом, мы принимает объяснение лорда Саймона, что канат может раскачиваться, и человек может на нём качаться. Но я думаю, что от лорда Саймона ускользнуло, что когда один канат может качнуться слева направо, другой может качнуться справа налево.
В комнате миссис Терстон было два окна: то, которое открывалось, и ещё одно без поднимающихся рам или петель, которое никогда не открывается. И у обоих были каменные выступы по меньшей мере в фут шириной. Вы все исследовали окно, которое открывалось. Но что относительно окна, которое не открывалось? Через него можно было бы увидеть многие прекрасные вещи: прозрачный горизонт и лунный луч, прекрасные цветы и… истину. Поскольку истина, касающаяся этого преступления, находилась за окном, которое не открывалось, и лишь ожидала, пока на неё обратят внимание.
Чтобы покинуть комнату человек должен был качнуться на канате. Но он качнулся не вправо к окну комнаты Стрикленда, а налево, к неоткрывающемуся окну, поскольку канат, за который схватился убийца, был спущен вниз не из комнаты Феллоуса, а из чулана. И в то время, пока вы обыскивали комнату, преступник стоял на том выступе, схватившись за каменную кладку выше него. Он не мог чётко видеть вас, поскольку в окнах стоят витражные стёкла, но он мог видеть, когда вы ушли. А затем он возвратился, потому что имелся второй канат, идущий из окна яблочной комнаты, на котором он мог качнуться назад к окну, которое открывалось. Обнаружить это было очень просто. Нужно было просто не забывать, что никакой маятник не отклоняется только в одну сторону, что у действия есть противодействие, что чёрное — это фактически противоположность белого.
Но кто это сделал? Кто бы ни качался на канате, у него имелся сообщник, который подвесил этот канат. Или, может быть, лучше сказать, что кто бы ни повесил канат, у него имелся сообщник, который на нём раскачивался? Во всяком случае, в этом деле было два человека.
Когда мы сидели за ланчем в субботу, на столе появился паук. Дворецкий вошёл в комнату и поднял его, осторожно взяв пальцами. Я смотрел на него и думал, что человек, который не хочет убивать насекомое, не сможет, вероятно, убить свою хозяйку. Но внезапно я увидел ужасную вещь. Дворецкий не стал убивать паука не потому, что он любит пауков, а потому что он ненавидит мух. Он взял насекомое и осторожно положил его на подоконник, где ползало несколько сонных мух. И он отвернулся с сожалением, как если бы ему хотелось подождать и увидеть результаты. Это было ужасно, но, как многие ужасные вещи, оно приоткрыло истину. Человек, который заставил паука убивать муху, способен заставить мужчину убить женщину.