— Безумен? О, нет! — сказал сержант Биф. — Он не безумен. С его стороны это была только попытка защититься, то есть оправдаться.
— Оправдаться? Но тогда он действительно имел какое-то отношение к убийству?
— Нет. Не то. Но не приходило ли вам в голову, сэр, чего именно он стыдился? Это настолько бросается в глаза, как нос на вашем лице.
— Не могу сказать, что приходило, если только это не его проникающий повсюду пуританизм.
— Нет, не это. Хотя частично и он имеет к этому отношение. Вы понимаете тип человека, которым он является? Всегда видит что-то плохое там, где его просто нет. Ну, вы знаете, что при этом бывает? Непристойные мысли, вот что! Неудивительно, что ему было стыдно за себя. Когда он ушёл тем вечером, куда он пошёл? В сад и шагал там туда-сюда? Только не он! Он знал, что миссис Терстон через минуту собирается ложиться спать и, возможно, не позаботится, чтобы задёрнуть шторы. И он выходит в сад, чтобы выяснить, можно ли отсюда увидеть то, чего видеть не должно. Именно поэтому он услышал крики, и именно поэтому он считал себя виновным впоследствии.
— Фактически, — растягивая слова произнёс лорд Саймон, — как сказал бы монсеньор Смит, если бы он был сейчас с нами, он был не только Пронырой-Паркером, но и Подглядывающим Томом.[67]
Общий бар «Красного Льва» был ярко освещён, и пиво празднично пенилось в стеклянных кружках. Энид стояла за стойкой бара и спокойно наблюдала, как мы с Сержантом Бифом пытались вырвать победу в матче в дартс против Феллоуса и Mайлза.
— Это можно было бы назвать «полиция против уголовников», — тихо заметила Энид, когда мы только начинали, явно намекая на мои усилия несколько месяцев назад, предпринятые в связи с расследованием Тайны Терстонов, во время которого наружу всплыло не очень красивое прошлое двух мужчин — наших сегодняшних соперников. «Уголовники» в этом соревновании явно лидировали, поскольку владелец бара, с которым я познакомился как с шофёром, и его шурин были, по словам Биф, настоящими мастерами.
Уильямс был повешен неделю тому назад. Когда следствие завершилось, количество улик против него оказалось огромным, и я подозревал, что следователям помогли насколько доброжелательных подсказок по крайней мере от двух великих детективов. Они были настроены вполне доброжелательно к сержанту, который никогда не переставал ими восхищаться. Он и сегодня не уставал восторгаться их изобретательностью и завидовать их замечательным способностям.
Наша игра заканчивалась. Для победы Феллоусу необходимо было набрать сто пятьдесят семь очков. Ревниво я наблюдал, как он бросил три свои дротика, попав в утроение девятнадцати, утроение двадцати, и, главное, в удвоение двадцати — просто блестящий финиш. Когда честно заработанное пиво было принесено, мы возвратились, что весьма естественно, к разговору о трагедии, которая свела нас вместе.