— Я не хочу оставаться в комнате, в то время как вы, джентльмены, занимаетесь расследованием всего этого, — медленно проговорил он, — поэтому я решил спуститься и сообщить вам всю имеющуюся у меня информацию. И если после того, как предпримете некоторые шаги, вы снова захотите меня увидеть и о чём-нибудь спросить, я сделаю всё, чтобы помочь вам. Я ценю усилия, которые вы предпринимаете, чтобы прояснить это дело.
— Все мы очень глубоко вам сочувствуем, — сказал лорд Саймон, и его голос прозвучал довольно искренно. Мне понравилось, как он это сказал.
Терстон кивнул. «Я скажу вам всё, что могу, — сказал он, — и есть некая э-э… семейная история, которую вам следует знать. Я обсудил этот вопрос с мистером Уильямсом, который помимо того, является моим адвокатом, — мой друг, и мы оба согласились, что вы должны её услышать».
Тишина была нарушена движением сержанта Бифа. Довольно бестактно, с моей точки зрения, он раскрыл свой блокнот и приготовился записывать.
— Моя жена была замужем до меня, — сказал Терстон, и я вздрогнул. — Я расскажу вам эту историю так, как я её знаю. Она была единственной дочерью глостерширского пастора. — Его голос дрогнул, но он продолжал. — Я никогда не был знаком с её родителями, но полагаю, они были очень трудолюбивыми, довольно суровыми людьми, преданными дочери. Она воспитывалась в среде, которую даже в те довоенные дни было принято называть пуританской. Но она была вполне счастлива, хотя для нынешнего поколения это может показаться странным. Она трудилась, как это делала её мать, в приходе, и, возможно, училась на практике быть такой же бескорыстной, какой была от природы. Действительно, кто мог бы её представить в любой ситуации не счастливой и не бескорыстной?
Наступила напряжённая, но сочувствующая тишина. Наконец доктор Терстон продолжил. «Одним из прихожан был богатый местный землевладелец, человек значительно старше её, который нажил состояние в Бирмингеме и недавно удалился в своё глостерширское поместье. За несколько лет до этого он потерял свою жену, а после того, как он несколько раз повстречался с Мэри, он по-старомодному попросил у её отца разрешения сделать девушке предложение выйти за него замуж. Пастор согласился, но его жена высказала одно возражение, которое следовало разрешить прежде, чем это предложение Мэри будет сделано. Дело в том, что хотя этот человек, находящийся ближе к верхней границе среднего возраста, казался с любой точки зрения желательным мужем, у него имелся сын».
— О Боже! — прошептал лорд Плимсолл.
— Мэри никогда не видела этого сына до этого момента и, насколько я знаю, никогда не видела его потом. Мальчик уже заработал себе дурную славу или, по крайней мере, так сказал её первый муж. Он не жил со своим отцом в Глостершире и подразумевалось, что он находился за границей, хотя, был ли он простым пареньком, посланным на учебное судно, или взрослым мужчиной в колониях, я не знаю. Однако само его существование сильно встревожило родителей Мэри, и, возможно, именно поэтому она о нём вообще услышала. Предположим, он вернётся и станет препятствием между Мэри и её мужем? Предположим, что он влюбится в Мэри? Следует понимать, что её родители были простыми людьми, идеи которых о таких вопросах были почерпнуты в значительной степени из сентиментальных романов тех дней.