Уильямс любезно улыбнулся: «В самом деле, Биф? И кого вам хотелось бы спросить?»
— Вас, сэр. И этого джентльмена, — он указал на меня.
— Тогда вперёд, — скомандовал Уильямс, — только помните, что уже почти полночь.
— Ну, сэр, это не я заставил вас сидеть до этого часа, рассуждая о приспущенных флагах, пасынках и Бог знает о чём ещё, что не имеет никакого отношения к убийству. Мне пришлось ждать, чтобы задать свои вопросы. Прежде всего, — он облизнул карандаш, — прежде всего, как я понимаю, вчера вечером перед ужином вы говорили о загадочных убийствах. Вы, случайно, не помните, кто именно начал этот разговор?
— Боюсь, что нет. А вы, Таунсенд?
Хотя я и считал это пустой тратой времени, но приложил все усилия, чтобы вспомнить, однако тщетно. «Нет. Не могу. А в чём дело? Это действительно важно?»
— Очень важно, — торжественно произнёс Биф, — действительно очень важно.
— Совершенно не могу понять, каким боком, — настаивал я, поскольку у меня была мысль, что Биф задавал вопросы только потому, что так делали другие, и желал укрепить свои позиции в наших глазах.
— Тем не менее, это так. А теперь, другая вещь. Сколько времени, по-вашему, продолжалось это щебетанье?
— Слушайте, Биф. Что за «щебетанье»? — спросил Уильямс.
— Ну, между миссис Терстон и Феллоусом, конечно.
Уильямс встал. «Послушайте, Биф. Лучшее, что мы можем сделать, — это забыть об этом. Мы не хотим, чтобы это обсуждалось в каждом пабе в деревне. Скорее всего, ничего и не было. Миссис Терстон была очень мягкосердечной и иногда легкомысленной леди. Но тут не было ничего, чтобы дать пищу местным сплетникам».
— Я не имею привычки, — сказал Биф с неуклюжим достоинством, — обсуждать подобные дела в деревне. Просто оказалось так, что для моего расследования я должен это знать.
— Боюсь, ничем не могу вам помочь, — отрезал Уильямс. — Я уже сказал, что ничего там не было.
— Да нет же, было, — сказал Биф с несколько большей горячностью. — Как насчёт этого письма? Это не было всего лишь добросердечием.
— Это письмо? Да это может быть всё, что угодно. Возможно написано годы назад. Возможно мужу.
— Ну, так или иначе, Столл смог с его помощью на неё поднажать. Значит было нечто большее, чем просто невинная переписка.
Уильямс повернулся ко мне. «Я считаю отвратительным, что все эти мерзкие вещи вытаскиваются в подобных случаях на всеобщее обозрение. Прежде всего, виноват Плимсолл. Скажите, Таунсенд, вы знали Мэри Терстон. Вы подтвердите, если я скажу, что она была хорошей женщиной, и что подобные вещи были ей чужды?»
— Конечно, подтвержу.