В пять утра Джину разбудил тихий, но властный стук в дверь. Натянув халатик, она приоткрыла дверь: Майлз Фаерлэнд! Показав ей ракетку, он потребовал:
— Поторопитесь, партнерша!
— Разве Тони уже на корте?
— Нет еще, — усмехнулся Майлз. — Поэтому-то я и тороплюсь.
— Но он же должен тренировать нас, — она вдруг вспомнила, что неодета, и запахнула поплотнее халатик.
— Он молодой и поймет.
— Поймет?
— Двое — уже компания, — вкрадчиво проговорил Майлз.
Даже не смотря на него, Джина чувствовала его пронизывающий взгляд.
— Но Тони… это не понравится, — заметила она.
— Почему?
Джина молчала, чувствуя, что просто не может ответить.
— Я не знаю… — еле выговорила она наконец.
— Сказать? Не здесь, конечно, и не на корте, а как-нибудь вечером, в апельсиновых зарослях… Там, должно быть, чудесно — аромат цветов, шепот ручья, луна…
— Я… оденусь, — вконец смутилась она и закрыла дверь.
Но минут пять Джина не одевалась, а, присев на постель, размышляла: «Что я затеяла? Когда успела? Как это прекратить? Долго ли выдержит такое Тони? А если долго, что тогда? Что?»
Она никак не могла припомнить, когда дала повод Майлзу говорить с ней так. Да, к чему отрицать, это входило в ее планы, но она еще даже не начинала осуществлять их… А может, никогда и не решится… Нет, инициатива исходит от Майлза. В этом Джина уже не сомневалась. Выходит, не она искала его общества, а он — ее. Его инициатива, и, зная его так мало, она едва ли могла принять ее. А что дальше? Как? — мучила она себя вопросами.
— Вы скоро, Джина? — раздался за дверью его голос.
— Я… сейчас — Джина втиснулась в своей теннисный костюмчик, ополоснула лицо, прикоснулась помадой к губам и выскочила наружу.
— Кто первым добежит до корта? — вызвал ее Майлз.
Когда они вышли из дома, рука Майлза как бы случайно коснулась ее руки. Оставив свои сомнения на потом, Джина побежала по влажной от росы траве, вдыхая пахнущий апельсинами утренний воздух, рядом с высоким стройным мужчиной, подстраивавшимся под ее шаг. Славный получился кросс в этом свежем, новорожденном мире. Они уже задыхались, когда добежали до корта.
— Привет! — крикнул Тони. — Вам следовало бы беречь силы.
— Ты опередил нас? — выдохнула Джина.
— Проклятье! — произнес Майлз тихо, но достаточно отчетливо.
Тони не дал им отдохнуть. Майлза он поставил отрабатывать более мощную подачу, бросая то на него, то на Джину оценивающие взгляды, но вскоре, увлекшись тренировкой, позабыл обо всем остальном.
Когда они шли на завтрак, он все же втиснулся между игроками и даже понес ракетку Джины, а другой рукой обнял девушку за плечи. Тони никогда не выказывал своей любви публично, и Джина, раньше жаждавшая этого, как подтверждения их отношений, сейчас почувствовала себя неловко от такого жеста и особенно от быстрого, все замечающего взгляда нового шефа, словно усомнившегося в искренности этой невинной ласки одним лишь поднятием бровей.