Здесь часами горела чудная, гордая и непреклонная обитательница гетто, боевая Мариама Кум, способная с двухсот метров всадить пулю во вражеский лоб, и трое ее детей, Сария Кум четырнадцати лет, Иво Кум также четырнадцати лет и их старший брат Гурбал Кум пятнадцати лет, и переходила от одного к другому, в огне и жестком грохоте разрушений, утешая сказками и песнями, внушая презрение к злосчастью, обещая светлое будущее, омывая своей слюной и вытирая своими черными руками их не различимые в саже тела, назначая им встречу в мире ином.
Назначая им встречу в мире ином, когда-нибудь, позже.
Здесь горела она.
7. В память о Голкаре Омоненко
Сын Голкара Омоненко родился без крыльев. Случается и такое. Врачи, констатируя у существа отсутствие крыльев, морщатся и тотчас, не раздумывая, умерщвляют его. Он родился бескрылым, на его спине не оказалось даже зачатков, которые могли бы предвещать будущие крылья. В плане физическом к этому сводилась его единственная проблема. В остальном, например в плане психологическом, у него не наблюдалось никаких нарушений. А ведь условия, в которых его рожали, по санитарным нормам и удобствам были отнюдь не оптимальны — это меньшее, что можно сказать.
Он выжил при рождении, хотя оно могло стать для него роковым или, по крайней мере, привести к тяжким и необратимым последствиям.
Роды проходили во время бомбежки, среди взрывов, под вой снарядов. Над новорожденным дрожал потолок. Сверху сыпалась штукатурка, летела удушливая пыль. Сюда, в подвал заброшенного дома, семья забежала, чтобы укрыться: против своей воли и только потому, что других вариантов не было. На этажах какие-то спекулянты хранили газовые баллоны, в подвале воняло контрабандным бензином и криминалом. Голкар Омоненко и его жена Йайша вошли туда с тяжелым сердцем. Они знали, что место ненадежно, но выбора у них не было: не заберись они внутрь, их разнесло бы в клочья взрывами и осколками. Когда завыла сирена, они как раз шли в лагерную поликлинику. Вражеский налет застал их посреди улицы. Они не очень хорошо знали тот район. Еще до бомбежки он выглядел так, будто занятые фриками дряхлые здания готовились под снос, и не внушал доверия. На расстоянии двухсот метров они увидели, как несколько теней побежали к убежищу, показавшемуся им знакомым, но воздушная атака началась, и уже не было времени ни позвать их, ни последовать за ними. Меньше чем в километре, на электростанции, уже взрывались бомбы. У Йайши начались схватки, она еле шла. Каждый шаг давался с трудом, и, несмотря на все свое мужество, она не могла даже подумать о том, чтобы броситься вслед за бежавшими вдали несчастными. На какую-то долю минуты попавшая в беду пара остановилась в нерешительности, затем потащилась к первой попавшейся подвальной двери. Это было все же лучше, чем оставаться в зоне прямого действия ужасных технических инноваций официальных варваров.