Богданов возглавлял Институт переливания крови до самой смерти, произошедшей в результате очередного — в его жизни одиннадцатого — обменного переливания крови.
Представлявший Политбюро Бухарин произнес на похоронах речь, сочтя нужным напомнить собравшимся, что Богданов «был коллективистом и по чувству, и по разуму одновременно. Даже его идеи о переливании крови покоились на необходимости своеобразного физиологического коллективизма, где отдельные сочеловеки смыкаются в общую физиологическую цепь и повышают тем жизнеспособность всех вместе и каждого в отдельности».[61]
Впрочем, единомышленники Богданова, подозревая отравление, требовали расследования, и, как показали дальнейшие события, основания для подозрений у них были. Действительно, хоть Сталин, в отличие от Ленина (и, возможно, в пику «учителю»), симпатизировал Богданову и даже покровительствовал, но в 1930-х идеи основателя «тектологии» были объявлены антиленинскими. В связи с этим один из руководителей Института переливания крови, каясь, писал, что «теория т. н. „физиологического коллективизма“ и теория борьбы со старостью являются методологически ошибочными, чуждыми марксизму установками».[62] Значит, и ранее — в 1928 г. — причины для устранения Богданова имелись, тем более что разгоралась борьба Сталина с Бухариным, которого еще Ленин обвинял в «богдановщине».
Деятельность Богданова, не раз вызывавшая нарекания со стороны «ортодоксальных» социалистов, выглядела сомнительной и с точки зрения исканий Серебряного века. Например, в поэтическом цикле ярчайшего представителя эпохи М. А. Кузмина «Форель разбивает лед» (1927; издан — 1929) — вампирическая образность, с одной стороны, присутствует на серьезный лад, маркируя эротическую тему и подразумевая аллюзии на лирику Блока:
Кони бьются, храпят в испуге,
Синей лентой обвиты дуги,
Волки, снег, бубенцы, пальба!
Что до страшной, как ночь, расплаты?
Разве дрогнут твои Карпаты?
В старом роге застынет мед?
…
«Отчего ж твои губы желты?
Сам не знаешь, на что пошел ты?
Тут о шутках, дружок, забудь!
Не богемских лесов вампиром —
Смертным братом пред целым миром
Ты назвался, так будь же брат!
А законы у нас в остроге,
Ах, привольны они и строги:
Кровь за кровь, любовь за любовь.
Мы берем и даем по чести,
Нам не надо кровавой мести:
От зарока развяжет Бог,
Сам себя осуждает Каин…»
Побледнел молодой хозяин,
Резанул по ладони вкось…
Тихо капает кровь в стаканы:
Знак обмена и знак охраны…
На конюшню ведут коней…
С другой стороны, историки литературы[63] подозревают в тексте Кузмина иронический отклик на профанирующие вампиризм идеи Богданова: