— Так ты оценил ее?
— Не забудь: у меня была масса других возможностей. — Райан перебирал пальцами край одеяла, которым они укрылись, когда почувствовали холод.
— Каких возможностей?
— Я мог бы сказать, что паровозик оценили в сотню баксов, что не стоило ни времени оценщиков, ни твоих сожалений. Мог бы поместить его в депозитный сейф в банке, сказать, что продал, и отдать тебе стоимость из своих денег. На десятую годовщину нашей свадьбы ты получила бы замечательный подарок.
— Райан, что сказали оценщики? — Бекки выбрала волосок и как следует дернула.
— Ай! — Райан потер грудь. — Оценщики считают, что паровозик может стоить от пяти до восьми тысяч долларов. Другой такой же ушел за семь.
Бекки приподнялась на локте, чтобы лучше видеть его лицо.
— О Господи! Почему так дорого?
— Игрушка в хорошем состоянии и действительно старинная. Изготовлена, кажется, лет сто назад какой-то немецкой фирмой. Детали в бумагах, а они остались в чемодане.
— Я получу восемь тысяч долларов! О Боже!
— Может быть, и меньше. Если ее выставят на продажу.
— Если выставят? Неужели ты…
— Я привез ее назад.
Бекки рухнула на спину и прикрыла рукой глаза.
— Зачем? Мне и так нелегко было решиться на это, когда ты собирался в Нью-Йорк. А теперь придется заново свыкаться с мыслью, что паровозик нужно продать.
— Выслушай меня, Бекки, просто выслушай. Теперь, когда мы вместе, тебе не нужны эти деньги. Я не хочу, чтобы ты продавала паровозик.
— Ты не хочешь, чтобы я продавала паровозик. А как насчет того, что хочу я?
Райан содрогнулся от ее ровного безжизненного тона.
— Пожалуйста, Бекки, доверься мне хоть немного. Я ведь стараюсь.
— Угу. Самую чуточку доверия за капельку твоего старания.
— Бекки, ты уже впустила меня в свой дом. Дай мне возможность хоть за что-то здесь зацепиться. Может быть, тогда я перестану чувствовать себя так, словно нарушаю границы чужих владений.
— Чужих? — Бекки перекатилась на живот, и сердце Райана застыло.
Она села на краю постели. Райан едва удержался от искушения провести ладонью вдоль ее обнаженной спины. Лопатки Бекки шевельнулись, когда она подалась вперед и закрыла лицо руками, пробормотав что-то невнятное.
— Бекки, я тебя не слышу.
— Я говорю, что не знала. — Подняв голову, Бекки обернулась к нему. — Извини. Понятия не имею, что хуже: что ты чувствуешь себя чужим или что я об этом и не подозревала.
— Послушай, я сказал это не для того, чтобы тебя огорчить. Я люблю тебя. — Райан обнял ее, притянул к себе, вновь укрыв одеялом. — Понимаю, нам обоим нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что теперь мы одна команда. Просто время от времени делай мне небольшую поблажку.