Ветер играл ее темными волосами, и Андреа чувствовала себя привлекательной и обновленной. Такой эксцентричной, живой, беззаботной, как теперь, когда под ноги ложились мостовые незнакомых улиц, а рядом, рука в руке, шел Зак, она никогда раньше себя не ощущала. Андреа осознавала, что какая-то часть ее все еще сомневалась, протестовала. Ведь этот человек, возможно, имел отношение к смерти Паоло. Ведь он, возможно, сам или с кем-то еще замышляет что-то против нее. Нет, этого не может быть, уверяла Андреа себя. Только не сейчас, когда его взгляд так открыт, честен, когда она чувствует на своей ладони тепло его сильной руки. Если уж на то пошло, решила Андреа, Дрого-Мэнор со всеми его интригами всего лишь дурной сон. Реально лишь то, что происходит сейчас.
Беспокойство, страх, даже остатки сомнений оставили ее. Андреа по-прежнему не знала, что он за человек, и сейчас ей было все равно. Зак был рядом с ней, они шагали бок о бок, и Андреа была счастлива. «Может быть, этот вечер — все, что у нас есть, единственный вечер наедине, вдали от Сент-Майкла. А если так, то пусть он превратится в сказку», — думала Андреа.
А они все шли и шли, рука в руке, и, хотя о коллекции Нэвилла не было сказано ни слова, разговор в конце концов перешел на драгоценные камни. Иначе и быть не могло. Ювелирное искусство давно стало неотъемлемой частью жизни каждого из них. Пока они шли улицами Сан-Хуана, Зак рассказывал ей о своем ювелирном магазине в Нью-Йорке. В ее воображении, как живые, представали видения переполненных, похожих на соты зданий, банкротства скупщиков и продавцов, звучали какофонией торгующиеся голоса.
— Это безжалостный мир, но я уже знал, с чем имею дело, жаль только, что понимание обошлось мне слишком дорого. А начинал я в еще более жестоком месте, чем Седьмая авеню.
Они шли, держась за руки, и Зак рассказывал Андреа о своей первой поездке в Рио, о старом мексиканце, торговце бриллиантами, который взял его под свое крыло и помогал неопытному новичку вовремя распознавать подводные камни и скрытые течения самого безжалостного, казалось, дышащего конкуренцией мирового рынка.
— Бывало, что я ошибался, — признал он, — но на ошибках учатся. Зато я стал разбираться в бриллиантах. Пройдя через огонь, воду и медные трубы, — сказал он и ухмыльнулся.
И вот они гуляют по пляжу, туфли несут в руках. Зак закатал свои брюки. Кромка прибоя наползает на босые ноги, и в лунном свете видны разлетающиеся брызги. Зак рассказывает. Андреа слушает. Он делится с ней тем, о чем отказался говорить в Дрого-Мэнор: воспоминаниями о своих приключениях на алмазных копях по всему миру.