Люччи грустно усмехнулась.
— Ты не поверишь, но так оно и есть. Он нахмурился.
— О чем ты?
— О том же, что и ты. В действительности только тебе и принадлежало все — и тело, и слова, и жесты, и взгляды.
Не успела она договорить, как Арни крепко схватил ее за плечи и тряхнул.
— Не лги!
— Я не…
На этот раз у Люччи просто не было возможности завершить предложение, потому что Арни наклонился и властно прильнул к ее приоткрытым губам и на нее разом обрушились до боли знакомые запахи и вкусы.
И в одно мгновение словно изменился весь мир, будто вернулось то, прежнее, что вызывало у нее ностальгические переживания. Какими привычными и естественными были эти объятия, каким сладостным — поцелуй!
На Люччи сразу нахлынуло половодье эмоций. А потом, когда язык Арни соприкоснулся с ее языком, она почувствовала себя так, словно и не было четырех лет разлуки.
Обжигающее прикосновение губ Арни порождало в теле Люччи волны страстного трепета. Позже он дотронулся до ее лица щекой, на которой отросли за день волоски, и она содрогнулась, пронзенная острым импульсом желания. В следующую минуту, сама того не заметив, Люччи обвила шею Арни руками и плотно прижалась к нему всем телом. Осознала это, лишь услышав сдавленный стон, который он издал, не размыкая губ. Но и тогда, вместо того чтобы опомниться и отстраниться, Люччи зарылась пальцами в волосы Арни, притягивая его голову с жадностью истосковавшейся по мужской ласке женщины…
Как ни долог был поцелуй, но он все‑таки завершился. Их губы разомкнулись, после чего Арни чуть отстранился от Люччи, а она без сил прислонилась к стене. Оба учащенно дышали и были так напряжены, будто внутри каждого сидела туго сжатая пружина, которую во что бы то ни стало следовало удержать в подобном состоянии.
Спустя несколько мгновений Люччи отделилась от стены и тихо произнесла:
— Помнится, ты говорил, что я тебе больше не нужна.
— Да, — кивнул Арни.
Она немного помолчала, затем спросила еще тише:
— А… что скажешь сейчас? Арни пожал плечами.
— Тогда я действительно так думал.
У нее пересохло в горле от волнения, и она непроизвольно сделала глотательное движение.
— Значит, с тех пор что‑то изменилось? Он протянул руку и убрал с лица Люччи прядь шелковистых волос.
— Видишь ли, детка, хоть ты и предала меня, но по‑прежнему принадлежишь мне. Воспользуюсь я этим или нет, пока не знаю. Но ты до конца своих дней не будешь принадлежать никому иному, понятно? Я об этом позабочусь.
Она внимательно взглянула на него.
— Это угроза?
— Понимай как хочешь, золотце. Угроза или предупреждение — на твой выбор. Мне же все равно.