До третьих петухов (Шукшин) - страница 29
— Зачем я-то?
— Я тебя спеленаю. Ложись.
Иван лег… И дочь Бабы-Яга стала пеленать его в простыни.
— Холёсенький мой, — приговаривала она, — маленький мой… Сынуленька мой. Ну-ка, улыбнись мамочке. Ну ка, как мы умеем улыбаться? Ну-ка?..
— У-а-а, у-а-а, — поплакал Иван. — Жратеньки хочу-у, жратеньки хочу-у!..
Дочь Бабы-Яги засмеялась:
— A-а, жратеньки захотели? Жратеньки захотел наш сынуленька… Ну, вот… мы и спеленали нашего маленького. Счас мы ему жратеньки дадим… все дадим. Ну-ка, улыбнись мамочке.
Иван улыбнулся «мамочке».
— Во-от… — Дочь Бабы-Яги опять пошла в куть.
Когда она ушла, в окно, с улицы, прямо над кроватью, просунулись три головы Горыныча. И замерли, глядя на спелёнатого Ивана… И долго молчали. Иван даже зажмурился от жути.
— Утютюсеньки, — ласково сказал Горыныч. — Маленький… Что же ты папе не улыбаешься? Мамочке улыбаешься, а папе не хочешь. Ну-ка, улыбнись. Ну-ка?
— Мне не смешно, — сказа л Иван.
— A-а, мы, наверно, того?.. Да, маленький?
— По-моему, да, — признался Иван.
— Мамочка! — позвал Горыныч. — Иди, сыночек обкакался.
Дочь Бабы-Яги уронила на пол сковородку с яишенкой… Остолбенела. Молчала.
— Ну, что же вы? Чего же не радуетесь? Папочка пришел, а вы грустные. — Горыныч улыбался всеми тремя головами. — Не любите папочку? Не любят, наверно, папочку, не любят… Презирают. Тогда папочка будет вас жратеньки. Хавать вас будет папочка… С косточками! — Горыныч перестал улыбаться. — С усами! С какашками! Страсти разыгрались?! — загремел он хором. — Похоть свою чесать вздумали?! Игры затеяли?! Представления?.. Я проглочу весь этот балаган за один раз!
— Горыныч, — почти безнадежно сказал Иван, — а ведь у меня при себе печать… Я заместо справки целую печать добыл. Эт-то ведь… того… штука! Так что ты не ори тут. Не ори! — Иван — от страха, что ли, — стал вдруг набирать высоту и крепость в голосе. — Чего ты разорался? Делать нечего? Схавает он… Он, видите ли, жратеньки нас будет! Вон она, печать-то, — глянь! Вон, в штанах. Глянь, если не веришь! Припечатаю на три лба, будешь тогда…
Тут Горыныч усмехнулся и изрыгнул из одной головы огонь, опалил Ивана. Иван смолк… Только еще сказал тихо:
— Не балуйся с огнем. Шуточки у дурака.
Дочь Бабы-Яги упала перед Горынычем на колени.
— Возлюбленный мой, — заговорила она, — Только пойми меня правильно: я же тебе его на завтрак приготовила. Хотела сюрприз сделать. Думаю; прилетит Горыныч, а у меня для него что-то есть вкусненькое… тепленькое, в простынках.
— Вот твари-то! — изумился Иван. — Сожрут и скажут: так надо, так задумано. Во, парочка собралась! Тьфу!.. Жри, прорва! Жри, не тяни время! Проклинаю вас!