Она все равно шла к ним, хоть ей этот тип был противен.
— А без него нельзя? — еще не дойдя до компании, зло крикнула Эля.
— Без тебя можно, — гыкнул Сашка.
Он подхватил под руку Алку. Та не сопротивлялась. Не пыталась отстраниться или сказать, что Сашка обалдел, ошибся адресом и вообще шел бы лесом. Она прижалась к его боку и улыбнулась. Словно ей от этого движения теплее стало.
Это было невозможно, а потому страшно. Прежнюю Алку куда-то дели, оставив незнакомую и непонятную.
— Он же урод, — прошептала Эля, надеясь, что ее услышит только Дронова. Но звук все-таки распространяется не направленно, а во все стороны. И в нежелательные тоже. Сашка нехорошо улыбнулся. Очень нехорошо.
— А ты у нас, значит, первая красавица?
— Пойдемте уже, — Ничка потянула за собой Дятлова. — Элина, догоняй!
От того, что ее назвали полным именем, Эля вздрогнула. Сказано это было так холодно…
— Отстань от нее, — одернула Максимихина Алка и повлекла следом за Доспеховой.
Все это было как-то слишком очевидно, но в голове не укладывалось. Дронова с Сашкой? Невозможно! Она его ненавидит. Он убог, глуп и вообще близкий родственник австралопитеков!
— Ты идешь? — повернулась Алка.
— А куда?
Эля сдвинулась с места. Ноги стали какими-то странными, словно их отрезали, а потом криво пришили.
— Куда-нибудь. Чего ты там хотела рассказать?
Рядом с увиденным любая новость меркла. Какая может быть деревня с лошадьми, когда тут такое…
Эля плелась следом и не знала, на кого больше злится — на Алку, которая даже не предупредила, что в ее жизни произошли такие изменения, или на Максимихина, который оказался не только дураком, но и наглым обольстителем. Это же он специально все устроил, чтобы позлить ее, чтобы увести подругу.
Почти побежала. Алку надо было предупредить. Ее нельзя было оставлять в беде.
Они что-то активно обсуждали, так что вклиниться в их разговор никак не получалось. А потом она услышала слова «день рождения», «тусовка» и невольно вышла вперед. Шестое сентября — это же скоро! Алка станет на год старше.
— Ты про шестое? — заговорила в образовавшуюся паузу. — Уже что-то придумала?
— Ах, ну да, куда мы без лучшей подруги… — ехидно сощурился Сашка.
— Мы в парк идем, да? — торопилась Эля.
Она старалась на него не смотреть. Представляла, что его нет, что это призрак, фантом, что эту мерзкую фигуру дорисовывает ее больное воображение. Но наглое видение лезло в кадр, обретало голос.
— Маленькие девочки идут в парк, а взрослые занимаются взрослыми делами.
Эля не слушала. Что ей какой-то там Максимихин? Он явление временное.