— Почему ты меня бросаешь? — ловила она Костылькова в коридоре или на лестнице.
— Я тебя не поднимал, — грубо отвечал Севка.
— Почему нельзя общаться, как раньше?
— Потому что ты мне надоела!
— Почему? Что не так?
— Отстань! Чувства сломаны! Все закончилось. Понимаешь? Закончилось!
Не понимала. Кодовое слово: «поломано» засело в голове. Когда-то кто-то что-то сломал, и теперь все идет неправильно.
— Севка!
Она всего лишь оступилась. Как когда-то в детстве. Подвела правая нога. Она упала и ударилась головой. Ее отвезли в больницу, и больше в школу она не вернулась. Врачи поначалу думали, что она хочет покончить с собой. Из-за несчастной любви. Эля была готова плакать от ярости. При чем тут любовь? Она всего-навсего хотела, чтобы все было правильно! И ведь она знала, как это — правильно! Но ее никто не слушал. Потом мама обвинила отца в невнимании к ребенку и забрала к себе. Но Эля вернулась. Дома у отца все было привычней и надежней.
Все это она зачем-то рассказала Овсянкину, пока они возвращались на конюшню. Хотелось, чтобы он услышал. Алька молчал. Вот дуболом!
Быстро темнело. Осень все-таки, не лето. Ночь не мешала. Территория конюшни была настолько знакома, что они могли здесь перемещаться на ощупь, знали каждый лаз, каждую тропинку.
Лестница на чердак стояла на месте, терялась в распахнутом зеве сеновала. Всегда приятно встречаться с чем-то постоянным. Вот как эта лестница. Можно уже строить планы на жизнь.
— Что бы мы делали без лестницы, — задумчиво протянула Эля.
— Если бы лестницы не было, мы бы научились летать. — Овсянкин галантно пропустил даму вперед.
— Если бы ее не было, мы бы научились падать. — Настроение портилось. Зачем она сюда пошла?
— Да ты оптимист! — радостно прокомментировал Алька. — Только я не понял, что там случилось с парнем и твоим падением?
— Он меня бросил! — Эля злилась сама на себя — к чему рассказала? Что она хочет от Альки? Какого понимания? У него пустые, ничего не выражающие глаза. Он никогда не поймет.
— И правильно сделал, — пробормотал Овсянкин, закапываясь в сено.
— С чего вдруг? — обиделась Эля.
Она ему, можно сказать, самое сокровенное открыла, а он смеется.
— Если бы он тебя тогда не бросил, ты бы не была со мной.
— Я не с тобой! Что ты на меня все время уздечку навешиваешь?
Алька смутился. Каждый раз, когда Эля ставила его на место, Овсянкин как будто задумывался, что-то для себя решал, и снова начинал говорить. Как будто бы за ненадобностью, стирал предыдущий файл с информацией и принимался заново настаивать на особых отношениях с Элей.