Приятной неожиданностью стала встреча на борту "Трех Харит" с Барбатом и еще одним легионером, Титом Милоном, по прозвищу Лапа. Подбирая сопровождение для посла, Сергий Назика выделял ребят крепких, под стать этому Лапе с его геракловыми ручищами, но если на "Любимце Астарты" Милон особенно не выделялся, то здесь был, как титан посреди карликов.
Тессерарий весело подмигнул Квинту:
— Что, командир, провалились мы?
— Выходит так.
— Ничего, еще поживем.
— Поживем, Луций.
Впервые оказавшись на военном корабле таких размеров, Квинт был поистине впечатлен. Немаленький гаул казался теперь скорлупкой. А ведь пентера — не самый большой корабль из ныне существующих, и уж ни в какое сравнение не идет с гигантами Деметрия Полиоркета и Птолемея IV. Еще больший восторг вызвало зрелище выхода союзного флота в море. Север уже видел большие скопления кораблей при переправах в Грецию и Азию, но то были транспортники, а здесь, куда ни кинь взгляд, воды не видно от триер и пентер. Восемьдесят кораблей.
У входа в Геллеспонт флот изготовился к бою. Египетская эскадра шла правильным клином "Три Хариты" располагались довольно близко к его острию. На правом траверсе — пентеры "Ганимед", "Прекрасная". Далее флагман — "Птолемаида". По левому борту шла пентера "Рог Аписа", а чуть сзади держались триеры "Атропа" и "Чайка". Моряки сосредоточены, даже напряжены. Всезнающий Барбат, который не стеснялся расспрашивать всех обо всем, подсказал Квинту, что египтяне последние десятилетия сражались на море лишь с пиратами, часть из которых сейчас, союзники, довольно беспорядочно расположились на левом фланге. Флот Митридата же на море господствует. Не мудрено, что все его боятся. "Вернее, опасаются", — поправился Луций.
Когда на башне соседнего "Ганимеда" появился красный щит, пошло движение.
— Совсем близко понтийцы, видать, — прокомментировал Барбат, — за мысом. Скоро начнется.
Забегали моряки, расставляя возле рессорных стрелометов-эвтитонов здоровенные стрелы — каждая чуть короче римского пилума. Север заметил, что они снабжены медными трубками с торчащими наружу промасленными жгутами.
— Там внутри что? — спросил префект одного из матросов.
— Нефть, — коротко ответил тот, не вдаваясь в подробности.
— Это горючее земляное масло, — пояснил тессерарий, — я узнавал. Вот этот фитиль поджигают, а целятся так, чтобы стрела по дуге в палубу попала. Тогда урону больше. Масло из трубки разливается и вспыхивает.
Закурились жаровни. Египтяне-эпибаты и римляне облачились в доспехи. Северу выдали кривой меч-копис, простой конический шлем и льняной панцирь, в который трибун, не имеющий навыка, завернулся не без труда.