Клаудио Маркетте с кислым лицом забрал бумаги, поклонился и, проходя мимо меня, сказал:
— Это еще не конец.
Почти сразу же за ним ушел и посланник кардинала. Гертруда улыбалась, Эрик сиял, герцог оставался мрачным:
— Я сделал все, что попросили в Риапано. Братство довольно?
— Ваша милость, вы оказали нам огромную услугу, — проникновенно сказала Гертруда.
— И Братство отпустит моих детей на месяц, чтобы я их увидел?
— Я немедленно отправлю сообщение в Арденау. Уверена, что скоро они будут с вами. И также уверена, что магистры оставят их у вас на четыре месяца, если ваша милость позволит вместе с ними приехать их учителям.
Герцог кивнул:
— Дети с даром… Я каждый день жалею, что они не обычные.
— Стражи тоже могут править.
Герцог фыркнул, с ненавистью посмотрев на нас:
— Надеюсь, у моего сына хватит воли править, не танцуя под вашу дудку, как танцую сейчас я. Здесь останется пятьдесят моих человек для вашей защиты, пока не приедут другие стражи. Дом в вашем распоряжении.
Не прощаясь, он ушел.
— Что здесь сейчас было? — удивленно спросил я.
— Работа магистров. И совсем немного политики.
— Ты знала об Эрике?
— О том, что он законник? До последнего часа — нет. Но в Арденау знали. Они отправили письма в Риапано и нашли отца Эрика. Ди Травинно встал на нашу сторону и связал Ордену руки.
— В чем выгода Риапано?
— Разве ты не понял? Орден наконец-то наказали за попытку убийства кардинала Урбана. Ну и клирики посчитали, что усиление Братства выгоднее.
Из-за портьеры выглянуло Пугало, село на место герцога и поманило мальчишку. Уже через минуту они играли в «Плуг, земля, вода».
Мы с Гертрудой смотрели на них.
— Ты думаешь, у него получится? Разве законник может стать стражем?
— Он сможет, — уверенно сказала она.
— Смогу! — заявил Эрик, отвесив щелбан Пугалу. — А когда закончу школу, ты станешь моим наставником.
— Кто это сказал?
— Ты не хочешь? — Он повернулся ко мне, ожидая отказа.
— Да нет… Просто никогда не думал над этим.
— Ну, у тебя есть лет семь, чтобы смириться с этой мыслью, — улыбнулась Гертруда. — Пока же я позабочусь о нем и попробую подготовить его к нашей школе.
— Это хорошо. Значит, следующие несколько месяцев ты будешь в Арденау. Там безопасно.
Она хмыкнула и сжала мне руку.
— Эрик, — окликнул я. — Ты говорил про одушевленных… О том, какими ты их чувствовал.
— Ага. Это приходит само. — Он был слишком увлечен игрой, чтобы оборачиваться.
— А Пугало? Каким ты чувствуешь его?
Одушевленный перестал трясти кулаком, уставился на меня, и его ухмылка была отнюдь не одобрительной. Затем он перевел взгляд на мальчика, явно желая, чтобы тот не произносил ни слова. Гера было шагнула к столу, но я не выпустил ее руку. Нет. Уверен, что Пугало ничего не сделает мальчишке.