Я покачал головой. В такую погоду уезжать из города глупо. Лесные дороги занесло, если животное устанет или сломает ногу, на морозе всадник будет обречен.
— Чертов ублюдок! — выругался Вильгельм. — Спорю на дукат, он свернет себе шею через четверть лиги!
— Мне дороги мои деньги.
На перекрестке нас ожидало Пугало.
— Что там?
Одушевленный красноречиво провел большим пальцем себе по горлу.
— Ну, здесь все понятно без слов, старина. — Львенок пытался рассмотреть церковь, но ее скрывал снегопад.
Я сделал шаг, однако Пугало неожиданно встало у меня на пути, положив ладонь мне на грудь. А затем мягко оттолкнуло назад.
— Это что-то новенькое. С каких пор ты решило останавливать меня?
Оно смотрело сверху вниз, и по его взгляду ничего нельзя было понять. Разве что ухмылочка стала более зловещей, чем обычно.
— Ты же знаешь, что я все равно пойду дальше, — негромко сказал я ему.
Оно не стало упираться, отошло в сторону с видом «мое дело предупредить». И почти тут же в ночи раздался низкий рык. Глухой, исполненный злобы и такой ненависти, что моя спина разом покрылась мурашками суеверного страха. Звук коконом ужаса окутал застывший город, пронесся по заиндевевшим немногочисленным улицам, постучался в окна и двери и смолк, оставаясь жить в наших ушах и сердцах.
Мы с Львенком переглянулись, и тот делано спокойным тоном предположил:
— Похоже на льва. Я слышал нечто подобное на равнинах Сарон.
— Вот только мы сейчас в Фрингбоу, вокруг лютая зима, и ближайший лев от нас как минимум в паре тысяч лиг.
Вильгельм коснулся висящего на поясе пистолета:
— Судя по всему, это не в городе.
— Не буду ручаться. Буран творит со звуками интересные вещи.
— Если я пристрелю льва, то переверну все основы естествознания.
— Пристрелишь лишь в том случае, если лев сбежал из зверинца. Поверь, Вильгельм, я бы очень хотел, чтобы это оказался просто зверь.
Двери в церкви были распахнуты, и первое тело — женщину с оторванной головой — мы нашли шагах в пятнадцати от крыльца. Внутри помещения ярко горели свечи. Их совершенно не смущал гуляющий здесь сильный сквозняк.
Смрад, который ударил нам в ноздри, заставил отшатнуться. Львенок выругался, я закрыл нос рукавом. Густой, тяжелый, точно сталь, запах крови смешивался с оглушающим духом выпотрошенной плоти и резкого, едкого запаха серы, от которого перехватывало дыхание и жгло глаза.
Весь зал оказался завален трупами. Окровавленные, изуродованные люди в праздничных одеждах походили на соломенных кукол, перемолотых цепами. Мертвых было столько, что я предположил — здесь нашли свою смерть почти все жители маленького городка. Все те, кто пришел в церковь на праздничный молебен.