— И мы вновь утыкаемся в стену, колдун. Мой вопрос: «Какая в этом выгода?» — никуда не делся. Я не жалую законников, но все же не поверю в их желание распахнуть врата ада и устроить конец для всего света. С какой стати вырвавшиеся из пекла черти не начнут им вредить?
Вальтер по-приятельски поздоровался с двумя проходившими мимо нас стражниками и лишь после ответил:
— Гляжу, ты уже веришь, что врата, которые могут открыть кинжалы, не просто глупая сказка.
— Не верю, — отрезал я. — Но это весомый контраргумент в твоей нелепой истории.
Он улыбнулся, но глаза его стали злыми и раздраженными:
— Спорю на дукат, что законники не знают о том, что клинки могут открыть врата. Тот, кто сплавляет кинжалы кузнецу, делает малые пакости, даже не подозревая о большой. К примеру, он не против, чтобы у Братства было много работы. Как тогда, в Шоссии. И надеется, что несколько темных кинжалов дискредитируют стражей, которые просто не справятся с валом темных душ. Разве это не выгодно Ордену? Паникующее население, недовольные князья, новые вольности, усиление, власть? Это одна из версий. Другая — он банально зарабатывает на этом. Людям, знаешь ли, нужно золото. А некоторым людям его требуется как можно больше. И наконец, третья — Кристина считает, что кузнец отдал кинжал, чтобы проверить его работу. Я не согласен с этим. Тот, кто создает такое, знает, что выходит из-под его молота. По мне, это была плата за клинки стражей, которые ему нужны.
— Я знаю о двух темных кинжалах. Один забрала у законников Кристина, другой — церковь у курьера, направлявшегося в Латку.
Он выглядел удивленным:
— Серьезно? В первый раз слышу. У тебя точные сведения?
— Да.
— Когда это случилось?
— Не могу сказать.
— Возможно, еще при жизни господина Александра, любившего гостить у маркграфа, — пробормотал тот. — Где кинжал теперь?
— Уничтожен клириками.
— Теперь мне понятно, как они вышли на кузнеца. — Он отвернулся, собираясь уходить. И бросил через плечо: — Кристина просила передать, чтобы ты пришел через пару часов в аптеку.
— Эй, колдун, — остановил я его. — Ни один человек не меняется настолько быстро. С чего это ты стал таким любезным?
— Любезным? — Он скривил угол рта. — Ты меня с кем-то спутал, страж. Я говорю с тобой лишь потому, что мне может понадобиться твоя помощь. Иначе никаких разговоров бы не получилось.
— Ответь мне всего лишь на два вопроса, а затем можешь катиться к черту.
— Вечером.
— Нет. Сейчас.
В его глазах было целое море гнева, я видел, как он сжал кулаки, но тут же расслабился и неискренне улыбнулся: