— Я смогу завтра быстро подогнать костюмы, если кому-нибудь это нужно, — предложила Луиза, все согласились и разошлись по своим комнатам.
Лежа без сна, Долли снова вспоминала сегодняшний день, радостную скачку до озера, нежные объятия мужа, их поцелуй в кабинете — и никак не могла успокоить нервную дрожь. Даже сейчас, когда Чарльза не было рядом, горячая волна заливала ее так, что покалывали кончики пальцев, ей так хотелось снова вернуться в теплые объятия и прижаться к твердым мышцам его груди под шелковой рубашкой. Девушка спросила себя, почему она не может снова спать там, как сегодня, но честно ответила сама себе, что тогда нужно будет сделать выбор. Если она придет сама — значит, она готова сделать брак настоящим.
Но тут же мерзкие картины из рассказа Даши, намертво засевшие в ее памяти, предстали перед глазами Долли, и она содрогнулась. Как же можно совместить то теплое нежное чувство, которое тянуло ее к мужу, и этот ужас животного совокупления, что видела Даша? Девушка не знала, что теперь думать, но было ясно только одно: ее так тянуло в объятия мужа, что она не могла больше противиться этому желанию…
Долли встала, накинула пеньюар, оставленный Зоей на банкетке около кровати, и, босая, нерешительно подошла к двери между спальнями. Ключ был вставлен в замок с ее стороны, но дверь не была заперта. Девушка тихонько толкнула створку — в спальне Чарльза было темно и тихо. Поняв, что муж спит, Долли обрадовалась.
Она на цыпочках подбежала к кровати и, откинув одеяло на том месте, где лежала вчера, скользнула в постель, счастливо вздохнула и закрыла глаза. Через минуту волнение, которое ее сжигало, отпустило девушку и, убаюканная теплом, исходившим от мужа, она расслабилась и быстро заснула. Когда ее дыхание выровнялось и стало медленным и глубоким, Чарльз протянул руку и обнял нежное тело, он осторожно пододвинулся, вдыхая аромат рассыпавшихся по подушке длинных локонов. Страсть вспыхнула в нем летним костром, но он боялся даже пошевелиться, чтобы не испугать это чудо, добровольно пришедшее в его постель. Задремал он только под утро, а когда первые лучи солнца показались над горизонтом, герцог уже поднялся, облился в своей ванной комнате холодной водой и пошел к конюшне. Оседлав Золотого, он поскакал привычным маршрутом, а у озера остановил коня и долго плавал, сбрасывая возбуждение.
— Ох, Лисичка, что ты со мной делаешь, — пробормотал он, вновь садясь на коня, но тут же попросил, — делай, что хочешь, но приходи сегодня ночью, пожалуйста.
Долли с ужасом смотрела на часы — через четверть часа Чарльз зайдет за ней, чтобы отвести в бальный зал. Но она была совершенно не готова: вся ее храбрость, которую она так мужественно демонстрировала окружающим все последние дни, куда-то испарилась, и сейчас молодая герцогиня чувствовала себя испуганной маленькой девочкой, которую заставляют петь в присутствии множества взрослых и важных людей.