Чем дальше я отъезжал от центра, от ухоженных кварталов, тем более у меня настроение в минус. А в итоге попал я на неблагополучную окраину Питтстауна. Диспозиция была такова. Река вяло тянула свои серые воды к океану, к ним примыкали заброшенные лесные причалы, за которыми мрачнела вереница зданий, больше похожих на пакгаузы. Вскоре по обилию черных, желтых, серо-буро-малиновых физиономий, я понял, что это общаги, в каковых иммигранты проживают. Нельзя сказать, чтобы я изначально плохо относился к этим товарищам. Я сам был пришлец-беглец вроде них. Но мне не нравилось то, что канадский бюрократ не видел никакой разницы между мной и ними.
В местных газетках, что консервативных, что либеральных, принято деланное сочувствие к азиям-африкам изображать, мол, пожертвуйте доллар тамошним детишкам на молочишко; про то, как тамошние детишки работают на благополучие западного дяди, тачают для него шмотки, добывают для него редкие металлы – за гроши, об том упоминают уже куда реже. А про мою страну вообще одни гадости пишутся. Заговорили, оглушили, обчистили карманы, раздели и обосрали – такая вот схема у отношения Запада к России… Так и хотелось крикнуть западному истэблишменту прямо в холеные физиономии: вы задницу русским должны лизать за то, что мы на вас бомбу не сбросили. Вы ее заслужили по-полной. Уж сколько гадостей вы нам сделали, не меньше чем татаро-монголы. От морей нас отрезали,от теплых плодородных краев, янычаров на нас натравливали, самураев тоже. В первую мировую мы вас спасали, без снарядов и пушек на немцев наступали, а когда немцы на нас пёрли, вы блин отдыхали, снаряды копили. В двадцатых годах скупали по дешевке русское золото и культурные ценности, которые наши интернационалисты выбрасывали на рынок, во вторую мировую Гитлера на нас натравили и столько лет мы еще дожидались второго фронта. И за последние годы сколько из нас высосали; наши суда под вашим флагом теперь плавают, наши нефтяные доходы в ваших банках лежат, наши поля бурьяном зарастают, а просроченную жратву от вас везем…
Я вошел в серый склеповидный дом. Подобные обиталища я видел последний раз в Питере, только здесь побольше всякого пестрого дерьма висело по стенкам. Кругом голопузая детвора носится, из каждой двери доносятся дикарские траляляки в живом и магнитофонном исполнении. Я заловил одного китайского пацана и поинтересовался насчет белой упитанной тети в очках.
– Белый тетя плоходить на верхний этаж. Толстый попа такой. Вначале ее обнимать белый дядя, потом большой черный Чака.