– Кто такой большой черный Чака?
– О, маленький Ли очень бояться большой черный Чака. Чака – это марихуана, это – джанк, это – хэш, это – экстази. Он – колдун. Он продавать мальчик и девочка, целиком или разрезав на органы. Однажды он поймать маленький Ли и вставить ему в попка свой длинный письпись. Так больно-больно. Затем давать малыш Ли двадцать баксов и приглашать еще. Мама и дядюшка Чжоу запретить мне больше это делать.
Я покинул маленького Ли с его безвинно пострадавшей попкой и поднялся на верхний этаж. Дальше я сам разобрался, откуда шум-гам. Открыл дверь и сперва увидел свою жену. Она валялась на "водяном" диване вместе с какими-то шоколадными мужиками и раслабленно хихикала. Юбка ее была задрана и африканцы елозили руками по пухленьким ляжкам. Глаза у них были оловянные, но губы слюнявые, если не сказать похотливые. Царила вонь, образованная газовыделением из задниц, табакокурением, какими-то кадильницами, шипящими и булькающими на плите харчами; тренькала не слишком приятная музыка, публика веселилась целованием и танцами, однако Усманов среди нее не наблюдался.
Я подошел к кровати, сгреб курчавые шевелюры в две ладони и столкнул "шоколадок" лбами. По-моему крепко столкнул, один даже отключился. Затем я рывком поднял Риту с кровати, она хоть пошатывалась, но пробовала держаться на ногах. Я подтолкнул ее к двери и тут меня сзади окликнули:
– Эй, приятель, не торопись унести свою попку.
Это сказал большой черный Чака. Действительно, мужчина немаленького роста, по происхождению суданец или кениец. На поясе у него висел плейер с компакт-диском, в ушах торчали наушнички, сам он пританцовывал, наличность имел не свирепую, даже ласковую, как у сытой гиены. А глаза опять-таки оловянные.
– У тебя попа вместо головы. Отстань, липкий.– огрызнулся я.
– Остановись, брат мой. И не уводи сестру. Ей хорошо с нами, мы помогаем друг другу.
Я попробовал не кипятиться и не пускать пар.
– Ей хорошо, пока она соображает не больше, чем початок кукурузы. А если вы ей помогали своими "перчиками", то будете иметь дело с полицией на полную катушку. Поняли меня?
– Мы – это ты, брат. Когда мы узнавали сладость твоей жены, тоже должен был испытывать и ты. Если у тебя это не получилось, значит, ты сам воздвиг преграды. Участвуй вместе с нами и ты поймешь, что такое великая общность, поток жизни, слияние на лоне материнских божеств. Или ты маленький белый собственник?
– Я – в отношении своей жены – маленький белый собственник, а ты большая черная скотина… Топай, Рита.– я подтолкнул осоловевшую женщину к двери.