- Хорошо, а что потом? - спросил я. - Что дальше?
- Мы работаем ради куска хлеба.
- На что вы надеетесь?
- Все на то же - работать ради куска хлеба.
- До самой смерти?
- Д-да... если только...
- Если что? И мужчина работает до самой смерти.
- Так же и мы. - Это было сказано без особого энтузиазма. - Я думаю...
Ее партнерша сдерзила:
- Иногда мы выходим замуж за наших работодателей - по крайней мере так пишут в газетах. - Ее рука молотила по десятку клавишей одновременно. - Ну и что из этого? Мне все равно. Как все надоело, надоело, и не смотрите на меня так.
Ее старшая подруга взглянула на бунтовщицу с осуждением.
- Я так и думал, - сказал я. - Полагаю, что американские девушки не отличаются по своим инстинктам от англичанок,
- Не Теофиль ли Готье говаривал, что вся разница между странами заключается только в жаргоне и мундирах полиции?
Что же остается теперь сказать именем всех богов сразу молоденькой леди (в Англии она стала бы личностью), которая самостоятельно зарабатывает себе на жизнь, конечно же, ненавидит свою работу и, словно из пращи, мечет вам в голову неуместные цитаты? В нее непременно влюбляешься, но этого недостаточно.
Необходимо учредить миссию.
Глава XXV
уводит в путь по земле Брета Гарта и далее, до Портленда, в сопровождении старины Калифорнии; объясняет, отчего, увидев, как живут другие люди, двое
бродяг затосковали по дому
Я брел одиноко дорогою старой.
О, был кто печальней меня,
Когда я увидел, как юная пара
Шла мимо, смехом звеня?
У Сан-Франциско только один недостаток: с ним трудно расстаться. Подобно набожному Гансу Брайтману, я "ухожу из этого города у моря", сожалея о тех чудесных местах, которые покидаю. Я прощаюсь со смышлеными мужчинами и остроумными женщинами, "забегаловками", биржевыми конторами, где занимаются спекуляцией, покерными притонами, откуда с песнями и криками люди катятся к дьяволу под грохот игральных костей в стаканчиках. Я с радостью остался бы, да боюсь, что, поистратившись, окажусь на улице, и тогда мне не сдобровать. Внутренний голос подсказал мне: "Убирайся подобру-поздорову на север. Приударь-ка по Виктории и Ванкуверу*, отдохни денек-другой под сенью старого флага". И вот я направил свои стопы в Портленд, штат Орегон, что сулило полуторасуточное путешествие по железной дороге.
Вокзал Окленда, откуда начинаются все пути, не располагает чем-либо похожим на перрон. На огромном асфальтированном дворе проложены пути, и пассажир, тяжело нагруженный ручной кладью, весело перескакивает через рельсы в поисках своего поезда. Гудки доброго десятка маневрирующих паровозов, словно погребальные колокола, многозначительным эхом отдаются в ушах. Если пассажира переедут колесами, тем хуже для него. "Услышав свисток локомотива, осмотритесь по сторонам!" Многолетняя практика приучила нацию обращаться с поездом как с хорошо знакомой вещицей, презирая его так, как это не предусмотрено самим господом богом. В Англии, даже в сельской местности, женщины обычно семенят через переезд, подобрав юбки и робко озираясь по сторонам; здесь же, под самым носом локомотива, они болтают о модах и своих детях, а ребятишки заигрывают с движущимися вагонами так, что и смотреть страшно.