- Арсенин, задумавшись, разгладил усы, после шутливо хлопнул себя по лбу и, приняв позу чтеца-декламатора, произнес чуть нараспев:
Нынче мир наш весел не больно.
Всяка шваль гужуется всласть.
Смейтесь, сволочи, будьте довольны –
Ваша миссия удалась.
Но вы знайте, что мчится по бушу,
Так, что звезды бьются о сталь,
Бронепоезд – конь богатырский,
Эх, страна моя – Трансвааль...
Закончив читать, Всеслав смущенно улыбнулся:
- Не Пушкин, конечно, и даже не Тютчев, но на мой плебейский вкус вполне хорошая песня. Александр Шульженко, ну тот штабс-капитан, что у Терона в коммандо партизанит, даже прослезился, как её услыхал. А на ваш вкус, каково вышло?
- И в самом деле, душевная песнь получилась, – задумчиво обронил Кочетков. – Только одно меня смущает: стихи в подобном размере никто из господ пиитов не слагает, ни в нашем Богоспасаемом отечестве, ни за пределами его. Никто. А уж я, поверьте мне на слово, толк в этом деле знаю, со многими поэтами знакомство водил....
Г Л А В А Т Р Е Т Ь Я.
20 февраля 1900 года. Нижнее течение реки Ломами (левый приток Конго).
Небольшая прозрачная заводь, словно не желая впускать в себя мутно-желтую массу проносящуюся мимо, надежно отгородилась от основного русла реки камышами, и теперь красовалась под солнечными лучами, преломляя их о свою сверкающую поверхность и превращая свет солнца в мириады мельчайших бриллиантов.
Маленькая рыбка, устав бесцельно сновать по дну, уткнулась носом в самую грань воздуха и воды и любопытно уставилась на человека, стоящего на коленях перед зеркалом заводи.
Тот, не обращая внимания ни на рыбешку, ни на окрестные красоты, переводил удрученный взгляд со своего отражения в воде на кусок металла, зажатый в руке. Огорченно вздохнув в очередной раз, Пелевин с досадой сплюнул, провел ладонью по наполовину выбритому лицу и уселся на камень. Неделя, определённо, не задалась.
Всё началось с того, что он поверил Гаитомбе – тощему, вечно унылому готентотту, по секрету, поведавшему благую весть о золоте в ручье на юге от Ломами. В результате он протопал почти полторы сотни миль только для того, чтобы в конечном итоге выяснить, что на дне и берегах ручья полно кварца. А золото в ручье Квазулуду если и водится, то выудить его возможно только с помощью промышленной драги и двух десятков рабочих. Правда, если пользоваться лотком и такой-то матерью, прибылью будут лишь новые мозоли. Мысль вернуться и вбить Гаитомбе его благую весть в глотку он благополучно похоронил. Во-первых, потому, что до черного пропойцы куча миль пути и несколько дней времени, а во-вторых – сам дурак.