Эта концепция обороны основывалась на способности атаковать запущенные баллистические ракеты на любом этапе их полета, с момента пуска, когда ракета, все ее боеголовки и приманки собраны вместе, до точки ее повторного вхождения в земную атмосферу на пути к цели.
Второй элемент, который следовало принять во внимание, были существующие международные соглашения, ограничивающие развертывание оружия в космосе и системы противобаллистических ракет. Договор об ограничении систем противобаллистических ракет от 1972 года, с поправками, внесенными в него Протоколом от 1974 года, позволял Соединенным Штатам и Советскому Союзу размещать стационарную систему противобаллистических ракет вплоть до сотни пусковых установок, чтобы защитить свое поле пусковых шахт межконтинентальных баллистических ракет.
Министерство иностранных дел и Министерство обороны Великобритании всегда старались настаивать на гораздо более узкой интерпретации, чем американцы, — и правильно, по моему мнению, — и они считали, что это означало, что Стратегическая оборонная инициатива была мертворожденной. Я всегда пыталась держаться в стороне от этой фразеологии и ясно заявляла в частных беседах и публично, что нельзя сказать, что исследование того, является ли какая-либо система жизнеспособной, завершено, пока она не будет успешно опробована. Прячась под этим жаргоном, этот пункт, казалось, технический был в действительности вопросом явного здравого смысла. Однако он превратился в вопрос, разделивший Соединенные Штаты и Советский Союз на саммите в Рейкьявике, так что он приобрел большую важность.
Третьим элементом в расчете была относительная сила обеих сторон в защите от противобаллистических ракет. Только Советский Союз имел систему противобаллистических ракет (известную как «Галоша») в окрестностях Москвы, которая в то время совершенствовалась. Американцы никогда не смогли разместить эквивалентную систехму.
Советские также достигли больших успехов в противоспутниковом оружии. Следовательно, Ихмелся сильный аргумент в пользу того, что советские уже приобрели недопустимое преимущество во всей этой сфере.
Четвертым элементом было то, что подразумевала Стратегическая оборонная инициатива для сдерживания. Вначале я достаточно симпатизировала философии, стоявшей за Договором об ограничении систем противобаллистических ракет, считая, что чем более ультрасовременной и эффективной является защита от ядерных ракет, тем большее давление оказывалось, чтобы стремиться к чрезвычайно дорогостоящим достижениям в технологии для создания ядерного оружия. Я всегда верила в вариант с легкими условиями доктрины, известной как «гарантированное взаимное уничтожение», по-английски MAD. Угроза того, что я предпочитаю называть «неприемлемым уничтожением», которое произойдет после обмена ядерными ударами, была настолько сильной, что ядерное оружие представляло собой эффективный элемент сдерживания против не только ядерной, но и обычной войны.