Под взглядом этих древних глаз у Конвея закружилась голова, он сделал несколько шагов вперед и остановился. Очертания сидевшего в кресле обозначились более явственно, хотя он оставался почти бесплотным. Это был маленький старец в китайском халате, который свободно висел на его плоском иссушенном теле.
— Вы мистер Конвей? — прошептал он на чистом английском языке.
Голос был приятный и ласковый, с легким оттенком грусти, повергший Конвея в странное состояние блаженства, хотя природный скептицизм снова подсказал ему, что это, должно быть, влияние температуры.
— Да, это я, — сказал он.
— Рад видеть вас, — продолжал голос, — я послал за вами, потому что мне кажется, нам было бы полезно побеседовать. Присаживайтесь, пожалуйста, рядом и не бойтесь. Я старый человек, и не могу никого обидеть.
— Для меня большая честь, что вы пожелали меня видеть.
— Благодарю, мой дорогой Конвей, — так я буду обращаться к вам, как это принято у вас, англичан. Хочу еще раз заметить, что это очень радостный момент. Зрение у меня неважное, но я могу видеть вас мысленно, как видел бы глазами. Надеюсь, вы не испытываете в Шангри-ла никаких неудобств?
— Абсолютно никаких.
— Очень хорошо. Не сомневаюсь, Чанг постарался как мог — для него это тоже была большая радость. Он говорил, что вы задавали много вопросов о нашей общине.
— Да, она меня, безусловно, интересует.
— В таком случае, если вы уделите мне немного времени, я с удовольствием вкратце расскажу о нашем братстве.
— Буду чрезвычайно польщен.
— Я так и предполагал — и надеялся. Но прежде чем приступить к беседе…
Старец едва заметно пошевелил рукой, и в тот же миг — Конвей не мог уловить, как и откуда — возник слуга и занялся подготовкой изысканной чайной церемонии. На лакированном подносе появились малюсенькие чашечки-скорлупки с почти бесцветной жидкостью; к этому известному ритуалу Конвей относился с должным пиететом.
— Так вы знакомы с нашими обычаями? — снова раздался голос.
— Я прожил несколько лет в Китае, — ответил Конвей, повинуясь безотчетному порыву и не пытаясь сдержать его.
— Вы говорили об этом Чангу?
— Нет.
— Почему же тогда мне оказана такая честь?
Конвей почти всегда мог объяснить мотивы своих поступков, но сейчас не нашелся, что ответить.
— Откровенно говоря, понятия не имею. Просто захотелось сказать вам об этом.
— Самая веская причина для того, кто намерен стать вашим другом… А теперь, согласитесь, букет замечательный! В Китае много превосходных сортов чая, но этот, по-моему, ничем им не уступает. Его выращивают у нас в долине.
Конвей пригубил чашечку и ощутил нежнейший аромат, который колдовским образом таял на языке.