Когда-нибудь он обнаружит мой дневник. Я не боюсь этого, но я знаю, что после этого он меня всерьез возненавидит. Мне запрещается приводить кого-либо в дом, но у меня нет друзей, да и откуда им взяться, если я ни с кем не встречаюсь. Когда мы жили на Р*** в центре города, я познакомился с продавцом одного из книжных магазинов. Молодым человеком, весьма воспитанным и неглупым, он давал мне книги на время, поскольку покупать их я не мог из-за отсутствия денег, а пользоваться библиотекой без документов невозможно. Вместо благодарности, когда он узнал, что я неплохо рисую, он попросил меня написать портрет его девушки. Кажется, ее звали Ада. Я согласился и попросил его купить все необходимое мне для работы и отвезти туда, где ей будет удобно мне позировать. Он так и сделал, и мы на следующей неделе поехали к нему домой. Ада была очень хороша, не той современной бессмысленной красотой, а какой-то древней, ветхозаветной, хотя сама она, кажется, страшно стеснялась нас обоих. На третий раз они устроили в честь меня маленький обед, мы засиделись допоздна и я не вернулся к Генри. Я приехал только вечером на следующий день. Это не нравилось Генри, он вообще был против того, чтобы я куда-либо уходил и с кем-либо встречался, объясняя это тем, что я подвергаю себя опасности расхаживая по городу без документов. Но документы мне не отдал. Вот тогда-то я подумал, что, возможно, он и вовсе их не стал делать. Но мы слишком много переезжали с места на место, чтобы можно было обойтись без них.
7 сентября 2000
Я мог бы получить место дизайнера, но Генри никогда не согласиться на это. Его вполне устраивает то, что я являюсь его личным дизайнером. Вчера он принес мне странную схему, ее пространство было рассечено на двое, но между двумя половинами был узкий коридор, по длине его тянулись знаки, явно представляющие собой какой-то древний алфавит, но при всех своих знаниях, я не мог даже приблизительно определить что это. Одна половина пространства изображала мир человеческий, такой каким его всегда изображают в мифах — полный радостей и бед, мир рождения и смерти, смены сезонных циклов, войн и поисков красоты. Женская фигура, символизировавшая последнюю стояла на вершине горы, излучая сияние. Другая половина не изображала ничего конкретного, она лишь вся была покрыта запутанной графической сеткой, но приглядевшись мне начало казаться, что я вижу там вещи подлинно ужасные, внушающие отвращение и страх тем больше, чем сложнее было выделить их точные очертания. Я вздрогнул от звука голоса Генри.