– Ты где была?! – крикнул я.
– Надо было… еще оружие… – Юна, пробежав мимо, полезла в сендер. – Разин, ты прошел через некроз! Теперь я сама видела! Это… это невероятно!
Я прыгнул на водительское сиденье, включил передачу и утопил педаль. За бараками начался пожар, загудело пламя, повалил такой густой дух паленой резины, что Юна закашлялась. Когда сендер проехал мимо котельной, девушка крикнула:
– Влево давай! За тот склад!
– Откуда ты знаешь? – спросил я, поворачивая руль. – Ты же не была здесь.
– Но Разлом в той стороне!
– Ага, тока выезда там нет, – раздалось сзади.
Мы обернулись. На багажнике, держась за скобы, распластался Чак. Темный, заляпанный смазкой и мазутом комбез сливался с тусклым грязным металлом, поэтому в суматохе мы и не заметили карлика. Его не было там, когда сендер ехал через некроз, – Чак залез на багажник позже, когда я остановился, чтобы найти Юну.
– Вправо надо, – уверенно сказал карлик. – Видишь, бревна там? За них ехай. Дальше холм, потом ограда. Стена с колючкой. Она низкая, а холм высокий. Разгонишься – так и перепрыгнешь с вершины. Ну, чё пялишься на меня, человече? Ехай, ехай, там монахи эти, они ж сюда уже в обход жмут, сам видел!
– Та не может быть, человече, чтоб в сендере шлема не было. Ты пошукай, пошукай и найдешь.
Карлик сидел на багажнике, свесив ноги между спинками сидений, откинувшись назад и держась за скобы. Ветер бил ему в лицо, шевелил куцые белесые брови. Глаза у Чака были очень светлые, почти прозрачные, бритая голова поблескивала в лучах утреннего солнца. Разговаривал он непривычно, такого говора я тут пока ни у кого не слышал – и, судя по взглядам, которые Юна иногда бросала через плечо, она тоже.
Левое ухо Чака украшала большая золотая серьга, которую он часто теребил и дергал. На руках были шерстяные перчатки с обрезанными пальцами.
– Так что, найдете мне шлем или нет? – спросил он. – И очки. А то в морду дует сильно.
Перед Юной был приварен железный ящик вместо бардачка, и девушка, клацнув защелкой, открыла его. Пошарив внутри, вытащила свернутый кольцом резиновый шланг, моток ветоши и треугольный кусок ткани – рыжей, как банданы у кетчеров.
– Нет там ничего, – сказала она, закрывая ящик.
– Так хоть косынку мне дай, ухи прикрою!
Она швырнула назад тряпку, карлик ловко подхватил ее и стал завязывать на голове.
– Почему ты прицепился к нашему сендеру? – спросила Юна.
– Так все побежали, ну и я…
– Именно что побежали, а не стали на багажник запрыгивать. Отвечай на вопрос.
– Он от монахов хотел сбежать, – пояснил я, ведя сендер мимо заросшего травой холма.