― Бонстелар, ― сказал я. ― Бонстелар Делающий Вечное Прочным, Манипулар, формы зеро.
― Это трудно произнести, ― сказал Райзер. Он широко раскрыл глаза, наклонился, и надул щеки, пропуская воздух через сжатые губы, искоса смотря на меня с усмешкой. ― Но это можно спеть.
Я все больше и больше стал понимать его быструю речь.
― Моя мама называет меня Бон, ― сказал я.
― Коротко лучше, ― сказал Райзер. ― Будешь Бон.
― Уже совсем светло и скоро будет жарко, ― сказал Чакос. ― Затрите свои следы. Не хочу, чтобы кто-то их нашел.
Я подумал, что если кто-то с Идома искал меня, или, если Наблюдатели решат проверить с орбиты, они найдут нас, как бы мы ни прятали наши следы. Однако я ничего не сказал своим спутникам. За тот короткий промежуток времени на Эрде-Тайрин я научился важной истины, что среди бедных, угнетенных и отчаявшихся, не надо проявлять трусости.
Это было, глупо, но, по-видимому, два моих товарища в настоящее время считали меня храбрым.
Мы замели наши следы с помощью ветвей пальмы.
― Как далеко до центра острова? ― спросил я.
― Тише идешь, дольше живешь, ― сказал Райзер. ― Фрукты по нашему пути, не ешьте. Если вы загнетесь, сохранит все это для меня.
― Да все будет в порядке, ― улыбнулся мне Чакос.
― Мы не собираемся на гору, ― сказал Райзер. Он оттолкнул густые ветки. ― Но будет лабиринт, и странный туман, затем мы будем прыгать. Мой дед жил здесь, прежде чем была вода.
― Становилась все интересней и интересней. Я знал, со слов Анцель, что кратер был затоплен и озеро засажено мерсом тысячи лет назад.
― Сколько ему лет? ― спросил я.
Райзер сказал:
― Двести лет.
― Для своего народа, просто мальчик, ― сказал Чакос, и сделал щелкающий звук языком.
― Маленький народ, долгая жизнь, много воспоминаний, ― продолжал Райзер. ― Моя семья выросла здесь на островах. Они построили стены. Моя мать жила на острове прежде, чем она встретила моего отца, и она рассказала ему, он рассказал мне. Было сказано, ― выучи песню и запомни карту. Вот как мы будем проходить, лабиринт.
― Какую песню?
― Вы счастливчик, ― сказал Чакос. ― Хэйменум не часто рассказывают эти истины посторонним.
Это было мало похоже на высказывания Предтеч о людях, которые по их словам мало интересовались окружающем их миром.
День, приближался стремительно. Цвет неба изменился от мягко-оранжевого до розового, а затем на синий, в течение нескольких минут. Из джунглей не доходило ни звука, не было слышно даже шелеста листьев.
Я пережил несколько путешествий в островные джунгли, в моем коротком существовании, но никогда и негде не видел, чтобы было так тихо, как в могиле.