Экипаж лодки остановили паровой двигатель, и поднял трубы каллиопа из воды. Звуки в пузырящейся воде затихли серией щелчков и печальных стонов ― это не работало с самого начала нашего плаванья.
В двадцати километрах, возвышался центральный пик Джаманкин, весь в серо-голубой дымке, одетый в румяное золото последних лучей заходящего солнца. Взошла луна, отбрасывая яркие и холодные тени позади нашей лодки. Внутренний кратер, где располагалось озеро, стал рифленый как на старинной гравюре. Вокруг корпуса лодки не было даже намека на волнение – полный штиль. И ветер, затих, где то на ближайшем берегу. Ничто не нарушало спокойствие воды. Стало видно, как под водой нашу лодку обвивают щупальца, искрящиеся в отражение заката солнца и восходящей луны, мерс скручивал свои стебли. Они были похожи на лилии в пруду моей матери. Эти лилии, однако, не были простыми цветами, это были гигантские плотоядные растения, растущие на мелководьях и имевшие гибкие стебли десяти метров. На конце они были утолщены, и огромные мышечные пасти гигантских мухоловок в оправе черных зубов, были длиннее моего предплечья.
Мы проплывали над садом бурно клонировавших себя монстров. Они покрывали все дно затопленного кратера, прячась, под поверхностью воды и очень ревниво оберегали свою территорию. Только лодки, оборудованные, каллиопом со специально подобранными мелодиями или как говорили дикари, умели петь песни, успокаивали мерс. Только такие лодки можно было использовать, чтобы пересечь озеро, сохранив свою жизнь. И вот теперь как оказалось, наши песни на них не действовали.
