В 6.30 вечера, всего через семь минут после того, как они вышли из Суссекс-Хаус, их машина на бешеной скорости въехала на территорию Павильона и затормозила позади черного «ренджровера». Грейс с облегчением заметил, что присутствие полиции здесь заметно возросло по сравнению со вчерашним днем.
Когда они поднялись по ступенькам к парадной двери, путь им преградила пара охранников с наушниками радиопередатчика.
— Простите, господа, — сказал один из них. — Сюда приказано никого не пускать, сейчас вот-вот начнут съемки.
Грейс вытащил из кармана удостоверение и показал его охранникам.
Тот же охранник снова покачал головой:
— Сэр, боюсь, вы меня не поняли. Сейчас начнется съемка. Я не могу впустить вас до того, как они закончат снимать эту сцену.
— Мы будем вести себя предельно тихо, — ответил Грейс. — У нас срочное дело.
— Они сегодня и так потеряли целый час. Мадам пребывала в крайне непростом настроении, если вы понимаете, о чем я, — сказал охранник. У него были желтоватые от никотина усы, кряжистая фигура с прямой осанкой и не допускающий юмора тон, выдававший в нем армейского старшину в отставке.
«Ей чертовски повезло, что она еще жива, если вы понимаете, о чем я», — едва не ответил ему Грейс.
— Извините, но нам действительно необходимо срочно попасть в здание, — вслух произнес он.
— Телефоны выключены?
— Нет. Мы не можем отключить ни телефоны, ни рации.
— В таком случае боюсь, что я не смогу пропустить вас до окончания съемок сцены, господа.
— А когда она закончится?
— Зависит от того, через сколько дублей мадам удастся запомнить свои реплики, — с сарказмом в голосе ответили оба охранника.
Грейс решил не упорствовать, повернулся и отошел в сторону в сопровождении Брэнсона.
— Что за чертовщина! — воскликнул Гленн Брэнсон. — Я бы с удовольствием посмотрел на съемки.
— А я бы с большим удовольствием посмотрел на готовый результат, зная, что нам удалось защитить Гею, — хмуро ответил Грейс.
Неподалеку столпилось примерно две сотни зевак. Грейс заметил, что Гленн устало вглядывается в их лица. Присутствует ли среди них Эрик Уитли? Человек, готовый заплатить более двадцати семи тысяч фунтов за костюм, один раз надетый его идолом. Одинокий человек, с абсолютно пустой жизнью, единственным смыслом которой было обреченное на безвестность и неразделенное, безответное поклонение светской звезде. Одинокий человек, которого Гея унизительно отшила у входа в Гранд-отель.
Настолько ли он безумен, чтобы, фанатично гоняясь за любой вещью, принадлежащей его божеству, убить и расчленить своего конкурента с аукциона?