Едва эти слова слетели с его языка, как Броди понял, что большей глупости он сказать не мог.
— Молоть? — заморгала Миранда. — Молоть ерунду?
Ее зеленые глаза обожгли его яростным блеском, но он вдруг перестал жалеть о сказанном. Гневу Миранды не пробить его толстую кожу. Ее отстраненность и молчание змеей вползали прямо ему в сердце. А в этом ковбойском сердце больше не осталось места для посторонних людей, для тех, кому на него наплевать.
— Почему бы и нет? Ты запросто могла бы и ерунду ляпнуть, — протяжно и низко, едва шевеля губами, сказал он. — Ты же понятия не имела, что этой даме нужно услышать. Ты не знаешь этих детей, не знаешь всех обстоятельств и, на мой взгляд, даже не догадываешься, как я готов бороться за них.
— Даже если для этого понадобится лгать миссис Битл, чтобы ублажить ее с ее старомодными понятиями о благоприятных условиях для воспитания детей?
— Лгать? О какой лжи ты говоришь? — Он чуть наклонился и впился в нее взглядом. — Я сказал миссис Битл, что моя жена вернулась домой, — и вот она ты, дома.
Она отступила на полшага и в отчаянии оглянулась на полутемный коридор.
Броди сделал то же самое — только для того, чтобы убедиться, что Хрустик последовал его совету и, накормив детей, увел их смотреть видик в большой спальне на втором этаже.
— Давай-ка войдем в дом и все обсудим, — предложил он, уловив приглушенный шум наверху.
Казалось, что, на минуту оторвав от него взгляд, Миранда успела подзарядить свой гнев. Она вызывающе выпрямилась и поставила ботинок на порожек.
— Вот как? Ты желаешь обсудить? После того, как испортил уже все, что мог?.. — Она покачала головой. — Нет, Броди, честно, я не в силах сейчас разговаривать. Орать — могу, наверное, даже пнула бы кое-кого как следует… И высказать кучу гадостей, о которых позже пожалею, — тоже без проблем. Но только не разговаривать.
— Миранда…
— В данный момент, Броди, я хочу только одного — принять горячий душ и забраться в постель.
Постель. Броди почти физически ощутил вкус этого слова на пухлых губах Миранды, уловил дымку желания в ее глазах. Какие бы смешанные чувства ни испытывал он к этой женщине, одно всегда оставалось неизменным. Он желал Миранду, хотел, чтобы она была в его постели — жаркая, страстная и вся его, только его, навсегда.
— Я имею в виду — забраться в постель… — она нервно облизала губы, лишь усилив его желание, — одной.
Она прошла вперед, и Броди едва успел выставить вперед руку, чтобы не получить захлопнувшейся дверью по физиономии. Опираясь плечом на дверную раму, он смотрел, как она решительно зашагала к лестнице.