— Пожалуй, знаю, — прошептала она и провела рукой по его груди и животу. Когда она коснулась вздутия в паху, Мак застонал:
— Тогда сосредоточься на этом.
Однако Бриз понимала, что этого недостаточно и никогда не будет достаточно. А вот что необходимо, она просто не знала.
Через несколько часов Джеб, вырвавшись из тяжелого сна, лежал в полудреме и дрожал от холода. Однако для того чтобы накрыться индейским одеялом со звездой, пришлось бы окончательно проснуться, а этого ему не хотелось. Услышав какой-то тихий звук, он понял, что не один в комнате, и сердце его забилось. Повернувшись, он открыл один глаз и увидел, что постели в прозрачной ночной рубашке, словно некое сексуальное привидение, стоит Бриз.
— Господи, ты меня напугала! — Тем не менее он отвел взгляд в сторону и зевнул.
— Никогда так не подкрадывайся.
— Тебе, наверное, холодно, — сказала Бриз. — У тебя все тело покрыто гусиной кожей.
— Спасибо, что разглядела. — Чтобы рассмотреть ее получше, Джеб открыл оба глаза. — Мы что, подписали мирный договор? С тех пор как я уехал из Сан-Франциско, мы еще ни разу не говорили друг другу так много слов. — Она опустила взгляд, и Джеб спросил: — Что-то не так, Бриз?
— Да все не так.
— Ты можешь поконкретнее? — Джеб сел и запахнул вокруг себя одеяло. Из гостиной доносился гитарный перезвон — это стереосистема проигрывала компакт-диск, который Джеб поставил на повтор. Проигрывала, очевидно, целую ночь.
— Я о Маке. — Она опустилась на край постели.
— Это меня не удивляет. — Пока Джеб боролся с кошмарами, наступил рассвет, а затем и настоящее утро. Стоявший у кровати будильник показывал восемь часов, сквозь раздвинутые шторы в комнату лились лучи света. Проникая сквозь ночную рубашку Бриз, свет давал прекрасное представление о ее чрезвычайно узкой талии и большом бюсте. — Ты не против того, чтобы надеть халат? Он висит на двери ванной с той стороны. А потом мы можем подробно обсудить наши романтические проблемы.
Она резко встала:
— Забудь об этом, — и пошла к двери.
— Сейчас же вернись, Мейнард! — сказал Джеб, страстно желая дать самому себе пинка.
Она не пошла за халатом, но вернулась и села, слабо улыбаясь.
— Рада узнать, что кому-то еще нужна.
Джеб поднял брови:
— Ого! Это же сенсация. Прямо-таки заголовок для бульварной газеты. «Бриз Мейнард испытывает жалость к себе».
Ее нижняя губа задрожала.
— А как же мне себя не жалеть, если я только что слышала, как Мак разговаривал по телефону со своей женой, с которой вот-вот должен развестись? Боже мой, пять часов утра, а он с ней воркует, как голубь.