…За что я всегда любил своего китайского друга Лянь Вэя (он же Дракон) – это за полную невозмутимость в самой, казалось бы, горячей ситуации. Вероятно, потому, что сам подобным качеством не обладал, несмотря на свою четвертушку японской крови. Не скажу, что я излишне эмоционален, – нет, держать себя в руках умею, иначе вряд ли бы мне удалось стать военным летчиком, а затем и военкосмолетом. Но все же, бывает, даю волю чувствам. Особенно через крепкое словцо и по делу. Сейчас же прямо над нами творились такие дела, что для крепких слов было самое время.
– …твою мать! – невольно вырвались они у меня, когда звездную тьму обзорного экрана прочертили лучи боевых лазеров.
– Ага, – согласился мой друг и напарник ровным голосом. – Я же говорил, будет драка.
Еще каких-то четверть часа назад у нас с Лянь Вэем вышел небольшой спор. Я склонялся к мысли о том, что к двум чужим присоединился третий – просто отличающийся от них, какого мы еще не видели, и сейчас все трое отправятся завоевывать родной Марс.
А мой друг, напарник и второй пилот утверждал, что этот третий, несомненно, тоже чужой, но какой-то совсем иной чужой. То бишь, такой чужой, что нам, можно сказать, целый союзник, и сейчас эти двое чужих, которых мы условно называли «мячик» и «косточка», начнут бить третьего, больше, как ни странно, напоминающего обводами наш «Неустрашимый». Только гораздо крупнее. Впрочем, по сравнению с «мячиком» и «косточкой» даже он смотрелся мелковато.
– Откуда он взялся? – удивился я. – Ведь не было же никого, кроме этих двух, мы бы засекли.
– Нуль-Т? – невозмутимо предположил Лянь Вэй.
– Хм… А почему эти двое шли сюда на ядерной тяге, пусть и сумасшедшей?
– Я же говорю, он не из этих. Другой. Смотри, «косточка» и «мячик» файтеры выпустили. Десять, двадцать…
– Оптику на максимум! – скомандовал я «бортачу».
В каком-то смысле нам повезло. Случись эта историческая встреча «братьев по разуму» немного раньше или позже, мы пропустили бы все шоу, так как между Фобосом и чужими крутился бы старина Марс, загораживая весь обзор. А так мы чувствовали себя, словно в первом ряду театра. И вот оно – представление!
«Бортач» дал увеличение. Если есть театр боевых действий, то есть и сцена, и от нас, сидящих на дне кратера Лимток, до нее насчитывалось двадцать шесть тысяч километров. Для мощной оптики «Быстрого» и всех других систем слежения – не расстояние.
Вот они!
Похожие на чуть приплюснутые капли ртути файтеры чужих. Точь-в-точь, как те, что атаковали базу на Тритоне.
– Тридцать восемь штук, – сообщил Лянь Вэй то, что я и сам видел.