Следующие два с лишним часа два старых воздушных и космических волка – пусть один и годился второму в сыновья – провели совершенно замечательно.
Когда прикончили коньяк, инспектор сходил в свою каюту за виски, а затем снова настал черед коньяка. Уже другой бутылки. Реактор все еще отдавал остатки энергии, и гравигенераторы Нефедова продолжали работать, хотя с каждой минутой сила тяжести падала и к исходу второго часа составляла одну восьмую обычной земной. Но в боевой рубке пока горел свет, и циркулировал воздух, и даже «бортач» время от времени, пока его не отключили к чертям, чтобы не мешал, пытался докладывать, сколько времени осталось до полной остановки реактора и перехода систем жизнеобеспечения на запасные аккумуляторы.
Так что капитан-командор Иван Малкович и Генеральный инспектор СКН Питер Уварофф ничего не знали о том, что буквально через несколько минут после того, как все аварийные капсулы ушли к Земле (ушли спокойно, их не преследовали и по ним не стреляли), пространство вокруг сферы боя вспучилось девятью невероятной красоты радужными пузырями, из которых, словно разъяренные джинны из распечатанных кувшинов, вывалились девять кораблей, напоминающих размерами и очертаниями тот, который совсем недавно дрался с чужими у Марса.
Отрывистая немецкая командная речь громко и резко зазвучала на опустевших было радиочастотах.
Квантовые пушки нашли цель и выплюнули первые порции энергии, сжигая растерявшиеся файтеры противника.
«Космические охотники» вылетели на добивание.
Немецкие линкоры, крейсеры и эсминцы рассредоточились и насели на четыре гигантских корабля-матки чужих (по два на брата), которые сначала огрызнулись огнем, а затем, окутавшись защитными полями, на всех парах устремились к Земле. Бросив девять своих, уже изрядно потрепанных в бою файтеров, на произвол судьбы. В роли этого произвола выступил эсминец «Германская ярость» и эскадрилья его «космических охотников», предусмотрительно оставленные в резерве. Пять «охотников» и эсминец против девяти «капель», из которых шесть уже едва ковыляли на остатках ходового ресурса и оказать серьезное сопротивление возможности не имели.
Их быстренько расстреляли, затем добили оставшиеся три, и командир «Германской ярости» корветтенкапитан Рудольф Кригсхайм запросил флагман на предмет дальнейших действий.
Адмирал Генрих Шварценберг, чей флот успешно преследовал врага, приказал исследовать остатки земного корабля – может, кто из людей живой остался? – а затем охранять пятого чужого, который так же, как «землянин», не подавал признаков жизни, но внешне был цел.