– Бедолага, – с деланым сочувствием вздохнул рыжий. – Небось молится всем богам, чтобы не попасть под прицел видеокамер. И не знает, что у нас есть и совсем другие прицелы, – он откинул голову и снова засмеялся.
– Прощай, Аркадий, – сказал Джафар. – У тебя все равно не было шансов.
Он ткнул в клавишу, и луч лазера прошил фигурку. Человек дернулся, вскинул руки, упал, сполз вниз по склону на пару метров и замер неподвижно.
– Готов, – сказал белобрысый.
«Я умираю», – пришла мысль.
Как ни странно, особой боли не было. Только сожаление. Ни жены, ни детей. Не успел. Теперь уже окончательно. Вот это, действительно, жаль…
Он лежал лицом вниз, чувствуя, как сухая трава колет щеку и как медленно, но неотвратимо уходит из тела жизнь и приближается смерть.
Не страшно. Но, признаемся, обидно. Просто так обидно, что даже умирать не хочется. А хочется, наоборот, отомстить. Чертов араб. Не раскусил я тебя сразу, Джафар. А ведь должен был, должен…
Что-то пискнуло в левом боковом кармане штанов.
«Рация, – вспомнил он. – Господи, это же мини-рация для связи с экипажами танков! Я специально ее прихватил на всякий случай, еле нашел, такие уже не выпускают чуть ли не сто лет. Молодец, Аркаша. Все-таки ты молодец. Хватило б только сил и времени. Господи, дай мне еще немного времени, а? Это все, о чем я тебя прошу. И капельку сил».
Медленно, превозмогая слабость и боль, он потянулся левой рукой к карману…
– Круто мы попали, командир, – сказал радист Миша. – Какие будут предложения?
Говорил он громко, почти кричал и все время непроизвольно тряс головой, словно бык на лугу, отмахивающийся от назойливого слепня. Что делать, контузия – вещь неприятная и проявляет себя по-разному.
Эта удобная, с трех сторон закрытая склонами сопок лощина подвернулась очень вовремя. Мы заползли в нее и остановились. Саша по моей команде выключил двигатель. Теперь экипаж сидел на броне и проводил короткое совещание. Нас, разумеется, могли обнаружить с помощью «летающего глаза», но это и все. Зато подслушать, о чем мы говорим, вряд ли. Ибо рация сдохла через тридцать секунд после того, как нами было получено сообщение Аркадия. Мы как раз выползли на гребень сопки, чтобы сориентироваться и выйти на связь с остальными после столь ошеломляющего известия. Потому как радиус действия нашей танковой радиостанции FuG 5 максимум шесть километров. И для этого максимума как раз и желательно стоять где-нибудь на возвышенности и в хорошую погоду. Погода была хорошей, слов нет. Еще б градусов на двадцать попрохладнее, и вообще шикарно. Но что есть то есть, жаловаться все равно некому. Короче, выползли мы. Рискуя, понятно, довольно сильно.