– Впрочем, можете не отвечать, – тем временем продолжил настырный сосед. – Профессия предполагает, что ею занимаются, как минимум, тысячи людей по всей планете. А военкосмолетов[1] и двух сотен не наберется, верно?
– Нас мало, но мы в бэтлсьютах[2], – ответил я старой поговоркой времен учебы на Высших курсах военных астронавтов.
– Понятно, понятно, – закивал головой Питер. – А также Semper Fidelis[3], «Никто, кроме нас!»[4] и прочие красивые слова.
– Вообще-то, наш девиз – «Земля и свобода», – сообщил я как можно любезнее. – Извините, Питер, но мне показалось, у вас есть какие-то серьезные претензии к военкосмолетам. Это так?
– Не совсем.
– То есть что значит – не совсем? Или претензии есть, или их нет, согласитесь.
– Вы еще молодой человек, – вздохнул Питер, – а потому редко замечаете промежуточные состояния. Для вас пока важны противоположности: плюс и минус, черное и белое, любовь и ненависть. И это прекрасно. Тем не менее я сказал то, что сказал.
– В таком случае поясните, что вы имеете в виду, – предложил я. – И заодно, почему я должен вас выслушивать.
Вторая часть фразы была, признаю, грубоватой, но он меня уже изрядно достал.
– Разумеется, вы ничего не должны. Не хотите – не отвечайте. Но мне почему-то кажется, что вам самому хочется найти ответ на этот вопрос.
– На какой именно?
– Вопрос простой. Зачем вы нужны?
А, понятно. Из тех, кто любит считать чужие деньги. Сейчас заведет речь о том, что, мол, содержать и поддерживать в боевой готовности в течение стольких лет целый патрульный крейсер с хорошо подготовленным экипажем ввиду отсутствия как прямой, так и косвенной угрозы инопланетного вторжения слишком накладно для бюджета СКН[5], и ему, как честному налогоплательщику, хотелось бы более осмысленной траты народных средств. Старая песня.
Некоторые договариваются даже до того, что необходимо свернуть освоение Солнечной. Слишком накладно, мол, и лучше эти деньги пустить на решение земных проблем. Идиоты.
– Нет, нет, – сообщил Питер, как будто прочитав мои мысли, – я не из партии спейсофобов. Даже скорее наоборот. Но мне и правда чертовски интересно, что вы думаете о настоящем и, главное, о будущем вашей столь редкой профессии.
– А можно узнать, откуда у вас этот интерес? – осведомился я, искренне надеясь, что мой голос звучит предельно корректно.
– Ну как же! – воскликнул он. – Волею судьбы я оказываюсь в одном самолете и знакомлюсь с молодым энергичным человеком в форме старшего лейтенанта военного космофлота Земли. На рукаве его кителя – шеврон, из которого следует, что молодой человек не просто член экипажа единственного в своем роде патрульного космокрейсера «Неустрашимый», а пилот спейсфайтера В-910, он же «Бумеранг», на жаргоне военкосмолетов. Из открытых источников мне известно, что таких пилотов на всей Земле всего дюжина. Из них восемь человек находятся на борту «Неустрашимого» постоянно, а еще четверо сейчас заканчивают подготовку на Высших курсах военных астронавтов и приступят к несению службы, как только крейсер пополнится еще двумя спейсфайтерами согласно плану дальнейшей модернизации. Итого на девять машин – двенадцать пилотов. Нормальное соотношение с учетом возможных замен. Сами подумайте, мог ли я удержаться от вопросов, кои давно меня волнуют? Особенно если учесть, что и сам в свое время полетал изрядно. Бывал и на Марсе неоднократно, и на спутниках Юпитера и Сатурна… И ни разу нигде не встретил ни малейшего намека на угрозу со стороны инопланетян. Каковых и существование-то не доказано, а уж угроза… А вы что думаете?