— На первый взгляд — ничего особенно радостного. Но... До меня этот слух доходил уже не раз. Не хотелось выкладывать его тебе до того, как как получил подтверждение из разных источников. — Он продолжает размешивать кофе. Не пьёт, лишь крутит и крутит ложечкой. — Поговаривают, что Беглец из Акрона всё ещё жив.
Нельсон чувствует, как волоски у него на загривке встают дыбом и впиваются в воротник рубашки.
— Это невозможно!
— Да-да, может, ты и прав, невозможно. — Дюван опускает ложку на блюдечко. — И всё же — кто-нибудь видел воочию его труп? Кто-нибудь его опознал?
— Я в «Весёлом Дровосеке» не был. Думаю, там вообще творился полный бардак, ничего не разобрать.
— Вот именно, — медленно проговаривает Дюван. — Бардак. — Он подносит чашку ко рту и неторопливо, медленно потягивает кофе. — Из чего следует, что невозможное возможно. — Он ставит чашку и наклоняется ближе к Нельсону. — Думаю всё же, что слухи не обманывают. Ты вообще представляешь себе, по какой цене могут уйти органы Беглеца из Акрона? Народ будет платить за кусок этого парня баснословные суммы. — Дюван улыбается. — А я заплачу тебе в десять, нет, в двадцать раз больше того, что заплатил за сегодняшнюю добычу.
Нельсон пытается не выдать себя, однако вспыхнувшую в нём жажду наживы скрыть невозможно. Правда, это нажива несколько иного рода. Для Нельсона поимка Коннора Ласситера — вопрос не столько денег, сколько восстановления справедливости.
Дюван, похоже, читает его мысли.
— Я рассказываю об этом тебе первому, никто из других моих поставщиков ещё ничего не знает. Я считаю правильным, если бы этого негодяя поймал именно ты, учитывая, что между вами произошло.
— Спасибо, — с искренней благодарностью откликается Нельсон.
— Поговаривают, есть тайные места, в которых ДПР прячет весьма значительные группы расплётов. Хорошо бы разыскать эти убежища, потому что велик шанс, что наш беглец работает сейчас на ДПР.
— Если он действительно жив, я его поймаю и преподнесу вам, — заверяет Нельсон. — Но обещайте мне одну вещь.
Дюван приподнимает бровь.
— Да?
Взгляд Нельсона становится стальным, так чтобы было ясно — вопрос обсуждению не подлежит.
— Я получу его глаза.