— Я составлю список того, что мы взяли, и мест, откуда мы это взяли, — говорит она Леву. — За всё будет заплачено ещё до того, как меня расплетут.
Вот заладила: «расплетут, расплетут», десятина неистребимая... И всё же в душе Лева живёт крохотная надежда, что раз моральные устои Мираколины, как выясняется, не столь уж тверды, то, может, её навязчивая идея тоже может оказаться не такой уж навязчивой...
Время не ждёт. Нельсон среди людей — то же самое, что бладхаунд среди ищеек, со следа его не собьёшь; а уж когда он узнает, что его «кинули», пощады не жди. Им нужно добраться до Коннора как можно скорее.
Ни Лев, ни Мираколина не умеют водить автомобиль, да даже если бы и умели, до возраста получения прав они ещё не доросли, так что первый же полицейский положил бы их поездке конец. А если ехать на попутках, то дети, путешествующие автостопом — всё равно что как красный сигнал семафора. Поэтому им приходится уйти на теневую сторону мира и передвигаться скрытно: то в больших фурах, когда удаётся проникнуть в грузовой отсек, то на платформах пикапов, затянутых брезентом, под которым можно спрятаться, и так далее. Водилы, бывают, гоняют их, но только так, для вида: у людей, как правило, есть дела поважнее, чем бегать за какими-то детишками.
— Ух, как я ненавижу то, чем мы занимаемся, и как мы этим занимаемся! — вопит Мираколина, удирая от особенно агрессивного дальнобойщика, гнавшегося за ними с монтировкой целых десять ярдов. — Я чувствую себя такой замаранной! Просто как недочеловек какой-то!
— Вот-вот! — отзывается Лев. — Теперь ты знаешь, каково приходится настоящему беглому расплёту!
Лев вынужден признать: снова жить беспризорником, фактически, здóрово! В первый раз, когда он только попал на улицу, это было ужасно — боязнь предательства, отчуждение от общества и выживание, выживание, выживание. Всё это было тогда ему ненавистно, да, впрочем, образы прошлого до сих пор мучают его в кошмарах; но теперь всё иначе. Подчиняться инстинктам, следовать за своими импульсами, а уж о приливах адреналина и говорить нечего — всё это куда более завлекательно, чем жизнь птицы в клетке, которую он вёл в замке Кавено. И похоже, Мираколине тоже не чужды эти радости: каждый раз как им удаётся какая-нибудь проделка, она словно оттаивает. Изредка у неё на лице даже возникает улыбка.
Самый длинный отрезок пути им предстоит проделать в багажном отсеке «Грейхаунда» — они забираются туда, пока никто не видит. Автобус направляется из Талсы в город Альбукерке, что в Нью-Мексико — соседнем с Аризоной штате.