Он закрывает глаза, втискивая мысли в нужную форму, но из этого получается полный абсурд: из мрака его сознания выплывает...
— Морж!
Дурацкие у него мысли! Дурацкий мозг! Бесполезный хлам. Он презирает себя самого.
Но Роберта подхватывает:
— ...и Плотник?
Он стремительно вскидывает на неё глаза.
— Да! Да!
Какими бы далёкими друг от друга ни казались эти два понятия, они стыкуются идеально.
— «Морж и Плотник» — говорит Роберта, — абсурдистская поэма, в которой смысла ещё меньше, чем в тебе!
Он ждёт её разъяснений.
— Она написана Льюисом Кэрролом. Который написал и...
— Алису!
— Правильно, он написал «Алису в Стране чудес» и...
— «Что там увидела Алиса»! — Кэм снова указывает на ванную. — «Что там увидела Алиса...» — Нет, эту книгу по большей части называют как-то не так... Это её второе название, а как же первое...
— «Сквозь зеркало»! «Алиса в Зазеркалье» — вот как её называют! — восклицает он. — Моё лицо! В зеркале! Моё лицо!
Нигде во всём особняке нет ни единого зеркала — во всяком случае, там, куда ему разрешён доступ. И никаких отражающих поверхностей. Это неспроста.
— Зеркало! — с триумфом кричит он. — Я хочу посмотреться в зеркало! Я хочу немедленно! Покажите мне!
Это самая ясная фраза из всех, высказанных им до сих пор, и самый высокий уровень общения, до которого он пока поднялся. Конечно же, он заслуживает награды!
— Покажи мне сейчас! Ahora! Maintenant! Ima!
— Хватит! — обрывает его Роберта, в её голосе слышен металл. — Не сегодня. Ты ещё не готов!
— Нет! — Он впивается пальцами в кожу, так что даже становится больно. — Доже[15] в железной маске, не Нарцисс у пруда! Увиденное облегчит бремя, а не переломит верблюду спину!
Охранники смотрят на Роберту, ожидая малейшего её сигнала, чтобы накинуться на юношу и привязать к койке, если тот попробует нанести вред самому себе. Но Роберта не даёт сигнала. Она колеблется. Размышляет. Наконец говорит:
— Пойдём, — затем разворачивается и выходит из комнаты. Кэм и стражи устремляются за ней.
Они оставляют крыло здания, тщательно подготовленное для единственного пациента, и попадают в помещения, куда меньше смахивающие на больницу. Здесь комнаты с тёплыми деревянными полами вместо холодного линолеума. И стены уже не белые и голые — на них висят картины в рамах.
Роберта приказывает охранникам подождать в коридоре и вводит Кэма в гостиную. Здесь расположились Кенни и другие представители медперсонала, а также несколько человек, которые Кэму незнакомы — работники, трудящиеся за кулисами его жизни. Увидев его, они встают со своих кожаных кресел и диванов, встревоженные его внезапным появлением в этой комнате.