Жаль только, что от него ничего не осталось. Был человек, и нет человека. Имущество, принадлежащее ему, уничтожено. Снимки, сделанные им, порваны. А ведь среди них были и гениальные! Но один неудачный (или удачный?) кадр перечеркнул всю его жизнь. Стоило ли оно того? Во имя чего Павел Сгорбыш пожертвовал всем? Ради денег? Не верю! Я хорошо его знал. Я не могу поверить, что причиной были деньги. И тем не менее… От гениального фотографа не осталось ничего. Мне нечего спасать. Разве что те снимки и негативы, которые остались в редакции да кое-что у меня дома.
Я чувствовал себя опустошенным. Важная часть моей жизни была уничтожена. Я потерял человека, к которому привязался, я возненавидел работу, которую еще две недели назад обожал. Кто это сделал и зачем? Неужели оно того стоило? Я должен разгадать ребус Павла Сгорбыша. Машинально я погладил полу пиджака, за которой находился внутренний карман, а в нем заветный конверт. Надо идти.
Здесь мне нечего делать. Я стоял на пороге единственной комнаты и смотрел на мусор, которым был усеян затоптанный пол. Прямо передо мной лежал старый журнал. Кажется, «Работница». Или «Крестьянка». Я не мог сказать этого с полной уверенностью, потому что обложка отсутствовала. Ее варварски оторвали, а сам журнал отбросили в сторону. На исчезнувшей обложке, от которой и следов не осталось, была дата выхода и какая-то картинка. Машинально я поднял журнал, глянул на страницу с выходными данными и так же машинально отметил, что вышел он в тысяча девятьсот восемьдесят каком-то году в октябре месяце. Старье! Я бросил журнал обратно на пол, где валялись обрывки фотографий и прочая дребедень. Потом развернулся и вышел на лестничную клетку.
— Что случилось?
Из соседней двери выглядывала любопытная соседка.
— Я и сам хотел бы это знать. Скажите, сюда полиция не приходила?
— Полиция? Зачем?
— К Сгорбышу. Дело в том, что он умер.
— Да что вы говорите! — Она всплеснула руками. Потом припечатала: — Опился. Кто ж его будет хоронить?
— Я.
— А вы ему кто? — с любопытством спросила она и посмотрела на мои волосы.
— Мы вместе работали.
— А! Вспомнила! Он говорил! Надо же! Неужели на работе и похороны оплатят?
— Оплатят, — с уверенностью сказал я.
Потом подумал, что надо бы заявить права на тело Павла Сгорбыша. Как бы его труп не сочли невостребованным и не бросили в общую яму. Надо наведаться в морг. Я вспомнил машину с тонированными стеклами, стоящую у подъезда, и передернулся. Вот как раз в морг спешить не стоит. Такой случай они не упустят. Как войду туда, так и не выйду.