Все это было выше понимания Уильяма. Но с самой первой их встречи многое пошло косяком. Он не принадлежал к тем людям, что могут мгновенно, глубоко, безумно влюбиться в красивую, необычную актрису, чье прошлое более таинственно, чем египетские пирамиды. Однако он влюбился в тот миг, когда в наполненной людьми комнате прекрасные фиалковые глаза Маркейл встретили его взгляд.
Уильям надел шляпу и опустил поля так, чтобы их тень закрывала его глаза, а Маркейл, невероятно красивая, грустно смотрела в окно.
Уильям вспомнил тот вечер, когда в первый раз увидел ее. Конечно, он знал, кто она — кому же это не было известно? Даже новый капитан, который шесть месяцев провел в море, знал, что нельзя оказаться в Лондоне и не посетить четыре самых знаменитых места: арену Астли, чтобы увидеть диких животных, Воксхолл ради фейерверков и вечерних концертов, знаменитую выставку восковых фигур мадам Тюссо и «Друри-Лейн», чтобы посмотреть выступление самой новой лондонской звезды, мисс Маркейл Бичем.
Итак, Уильям пошел в театр, не ожидая, что будет поражен. Но с той секунды, когда Маркейл ступила изящной, обутой в изящную туфельку ножкой на сцену, она завладела зрителями — и им в первую очередь.
Их отношения развивались так стремительно, что ни у одного из них не было времени понять, что с ними происходит и чем все это кончится. Твердое намерение Уильяма остаться безразличным быстро таяло в горячем потоке страсти. Беззащитные и беспомощные, они были сметены потоком охвативших их чувств. Теперь, когда он стал старше и был способен смотреть на вещи с мудростью постороннего, Уильям понимал, что на самом деле по-настоящему не знал Маркейл.
В действительности, как оказалось, любовные отношения между ними были обречены с первой же секунды их зарождения, но от этого их конец не стал менее болезненным. Уильям мало влюблялся, но когда любил… Теперь он сделался более осторожным — возможно, даже чересчур.
И Маркейл тоже. За эти годы она во многом изменилась, стала замкнутой, не слишком общительной.
Уильям знал, что причина этого не в нем. Их отношения были для него всем, а для нее не значили ничего.
«Кто обидел тебя, Маркейл, после того, как мы расстались? Колчестер? Ты же уверяешь, что никогда не любила его. Это правда? Или только попытка скрыть разрыв ваших отношений?»
— Интересно, что подумает Колчестер об этом нашем приключении? Он знает, что ты поехала со мной?
— Никто не знает, но я собираюсь написать, когда мы окажемся на Северной дороге. Письмо даже из каретного сарая там дойдет быстрее, чем из одной из здешних заброшенных гостиниц. — Маркейл немного помолчала и неуверенно заговорила снова: — Можешь думать о нем что хочешь, но Колчестер очень добрый и заботливый человек. Жаль, что у тебя не было возможности узнать его так, как знаю я.