— Не думаю, что для меня было бы прилично знать твоего любовника в том смысле, как знаешь его ты, — сухо заметил Уильям.
— Не говори пошлости! — Она покраснела. — Я всегда считала, что вы двое понравились бы друг другу, если бы познакомились. Он всегда был рядом, когда я в нем нуждалась.
Искренность ее тона поразила Уильяма.
— Тогда почему же он не охотится за твоим шантажистом?
— Я уже сказала, что не хочу, чтобы он знал об этой моей неприятности.
Она вызывающе подняла подбородок.
— Только не объяснила почему.
Она на несколько секунд крепко сжала губы, а потом призналась:
— Мы не обременяем друг друга своими личными проблемами.
— Тогда как ты можешь знать, что он заботлив, если не делишься с ним своими проблемами? Как в таком случае можно справедливо судить о характере человека?
— Ты не понимаешь, — холодно ответила Маркейл.
— Ну почему же? Ты убедила себя, что Колчестер прекрасный друг, и тебе не нужно, чтобы он это доказывал.
— Граф и я очень довольны нашими отношениями.
— Я понимаю, он, безусловно, доволен. У него есть любовница, которая ничего не просит и только добавляет ему авторитета в обществе. Как же, любовник великой актрисы. Многие ли могут этим похвастаться?
— Я сама получаю удовольствие от наших отношений. Я не сказала Колчестеру о шантажисте, потому что, будучи таким, какой он есть, он не смог бы сохранить тайну.
Экипаж угодил в колдобину, их обоих подбросило, занавеска закачалась, а солнечный свет скользнул по лицу Маркейл, превратив ее фиалковые глаза в дымчатые.
— Я слушаю, продолжай.
Уильям многозначительно поднял бровь, скрестив руки на груди, и Маркейл вздохнула.
— Я стала актрисой, потому что моя семья нуждалась в деньгах. Для меня это был единственный способ заработать на жизнь.
— Не сомневаюсь, многие девушки приезжают в Лондон с такими же намерениями.
— Да, но ни одна из них не приходится внучкой леди Мактот.
— Мактот… — Уильям нахмурился. — Знакомое имя.
— Моя бабушка была известной актрисой до того, как вышла замуж за моего дедушку. Все считали, что он женился на девушке, гораздо ниже его по положению, и она никогда не была принята обществом, поэтому они решили жить за границей.
— Я помню эту историю. Общество отвергло их.
— Это было тяжело для них обоих, но они по-настоящему любили друг друга. Она была убита горем, когда несколько лет назад он умер. У бабушки осталась только одна дочь — моя мать.
— Пока что я не слышу ничего такого, чем можно было бы шантажировать тебя.
— Моя мать тоже вышла замуж за английского пэра, но мой отец — сложный человек. Он очень печется о своем положении, и убедил мать прекратить отношения с бабушкой, мотивируя это тем, что та не подходит по социальному статусу для светского общества.