Когда я подошла к подоконнику, Оз не обернулся. Он сидел и смотрел на улицу, где Фисы уже и след простыл.
— Вот так, — сказала я то ли себе, то ли ему.
Оз молчал.
— И ничего не поделаешь…
Оз молчал.
— …правда, Оз?
Тогда он обернулся и внимательно посмотрел на меня. А потом ответил:
— Да, Тоня, ничего не поделаешь. Ничего!
Когда я вернулась в комнату, Ветка и Марго пребывали в романтической меланхолии.
— Нет, ты видела? — обратилась Марго ко мне. — Увел. И кого — нашу Фису увел! Пал последний оплот, последняя надежда рухнула…
— Да ведь ты у нас — последний оплот, — заметила ей Ветка.
— Я оплот нерушимый! — с пафосом сказала Марго.
Тогда Ветка встала и с тем же пафосом запела: «…республик свободных…»
— Сядь, республика ты моя свободная, — дернула ее Марго, не рассчитав силы, и Ветка повалилась на кровать.
— А какой он все-таки хорошенький, — мечтательно сказала Ветка с кровати.
— Да, вкус у Фисы есть, — забылась Марго.
— Ну, я пошла в душ, — вскочила Ветка.
— Как? Куда? Стой! — завопила Марго, но Ветка только мелькнула пятками, вылетая в коридор с полотенцем.
— Она ведь уже была сегодня в душе! — возмущалась Марго, оставшись со мной.
— И даже два раза, — напомнила я.
— Какой ужас! — сказала Марго.
— А чего? — удивилась я. — Зато у нее по французскому теперь пять с плюсом.
Марго задумалась и спросила:
— А почему, собственно, по французскому? Вроде тот иностранец новогодний по-испански говорил?
— Ну, когда это было, — протянула я, и Марго тяжело вздохнула.
В это время в дверь ворвалась мама.
— Где она? — нервно спросила мама.
— Нету, нету больше нашей Фисочки, — стала жаловаться ей Марго. — Увели, родименькую. Ты бы на нее повлияла, мама…
Марго от горя не соображала, что говорит. Но мама не принимала не полагавшихся ей комплиментов:
— Так я на нее и повлияла!
Марго спохватилась было, сообразив, к кому обращается за помощью, но было поздно, мама села на стол и перешла в наступление:
— А теперь, дорогуша, чувствую, на тебя влиять пора. Первый курс на исходе, а ты в девках все сидишь.
Марго залилась краской.
— Да не в том я смысле, не в том, — успокоила мама. — На дискотеки не ходишь — раз. В кино только с девчонками своими — два. Сюда вы принципиально мужиков не пускаете — три. Так ведь и старой девой умереть недолго. Я понимаю, ты в ранней молодости тяжелую душевную травму пережила — тебе теперь повсюду шатры мерещатся. Но ведь так нельзя! Есть кто на примете, признавайся?
— Боже упаси, — промычала совершенно красная Марго.
— Есть, — сказала я.
— Тоша, мы про меня говорим, ты что, не слышишь, что ли? Замечталась? Про меня, а не про Ветку.