Я запомнил сказанное отцом. Умение надолго задержать дыхание — природный дар в нашей семье. У меня здоровые легкие, как у отца. Я могу спуститься в трюм и оставаться там долго, что и делаю сейчас. Солнце помогает мне, освещает трюм. Улучшает видимость под водой. Вот углы — это действительно проблема. Как обследовать углы? Нужен фонарь. У портового начальства такую лампу не получишь, власти и не думают нам помогать. Какое им дело до утонувшего моряка? Пусть утонут хоть все моряки. В порту и в городе станет легче дышать без этих «смутьянов». Житель оккупированной страны не имеет никаких прав. Его кровь ничего не стоит, тем более если он взбунтовался. Кровь моего отца тоже любой мог пролить. Я потребовал бы ответа за нее, если бы отец погиб от рук властей. Но он умер в море. Как потребовать у моря ответа за его кровь?
Некоторые вопросы так и остаются без ответа. Ответ может быть сложнее и опаснее вопроса. У моря не потребуешь выкупа за смерть, за кровь. Море дает и берет, что хочет. У него свое собственное слово. Своя непостижимая тайна. Перед его величием любая дерзость выглядит богохульством. Если бы мой отец услышал, что я хулю море, он бы меня наказал. Если бы я погиб в море, отец не стал бы мстить морю. Безумец тот, кто мстит морю, а мой отец не был безумцем… Что? Разве у меня есть какие-нибудь сомнения в этой истине? Неужели он в какой-то мере был безумцем? А как же тогда назвать тот случай на реке? Течение выбрасывало суда и пароходы в море. Река принесла их в жертву морю. Река, стекающая с гор, ее воды образуются из горных слез; она, впадающая в море, хотела преподнести ему угощение, доставить радость, доказать свою преданность и покорность, она несла морю подарки с равнин, а мой отец явился, как пират в черной одежде, и отнял подарок у того, кому он предназначался. Река возмущалась, бунтовала, такой бури, которую она обрушила на сушу, еще никто и никогда не видел. Она стремилась соединиться с морем во что бы то ни стало, а мой отец встал у нее на пути. Смелый человек противопоставил свою силу и решимость могуществу вод. Он сказал реке: «Остановись, я здесь перед тобой». И спросила река: «Разреши мне, посланнице гор, передать подарок горных вершин бездне». А он в ответ: «Я и вершина, и бездна, я гора, равнина и море, я человек и не позволю, чтобы то, что создано моими руками, подвергалось разрушению, будь это подарок реки морю или подношение раба господину». И тогда река сказала: «Бог шторма разгневается и никогда не простит тебя». «Я знаю шторм, — ответил отец, — и не боюсь его, я знаю море и не страшусь его власти. Эти корабли находятся под моей защитой, а что берет под свою защиту человек, природа никогда не осмелится сокрушить». Вот так и случилось, что отец вырвал из горла моря его добычу. Отныне они враждовали друг с другом, мстили друг другу. Затем сгорел грузовой пароход и затонул в море. Его хозяева отреклись от судна в бессилии или в отчаянии — кто знает? Бросили его как добычу тому, кто за ней охотился, — преподнесли воде как подарок огня. Но мой отец еще раз явился в море как пират и сказал ему: «Остановись, я здесь, перед тобой». Море открыло свой огромный глаз, смерило взглядом дерзкого пришельца и сказало: «Оставь морю то, что принадлежит морю, предоставь суше то, что принадлежит суше, и тогда я твой друг». И он ответил морю: «Тот, кто нападает, становится врагом, а с врагом разве можно жить в мире?» Между ними началось сражение, море отомстило за себя и убило моего отца. Теперь настал мой черед отомстить за эту месть, пришел мой черед позаботиться о том, что было моим отцом… Я не могу поступить иначе, не могу предать моего отца.