Моряки ждали ответа.
— Что скажешь, Саид?
— Буду продолжать.
— Но тебе нужен хотя бы водолазный костюм.
— Достаточно и моей кожи.
— Но это такая нагрузка, вряд ли ты выдержишь.
— Выдержу.
— Не упрямься… Отступись…
— Не раньше, чем найду его…
— Тебе нужно отдохнуть. Выйди хотя бы из воды.
— Отдохну в воде… Потом снова буду нырять.
— Ты рискуешь жизнью.
— Будь отец на моем месте, он поступил бы так же.
Пожилой моряк сказал:
— Ошибаешься, Саид… Послушай меня. Тебе не следует рисковать. Не заставляй нас применять силу.
Я рассердился:
— Отправляйтесь все на берег и оставьте меня одного… Я не уйду отсюда, пока не найду отца. Не найду сегодня, буду искать завтра, послезавтра. Пока не найду. Никакая сила не заставит меня прекратить поиски. Найти отца — мой долг. Лучше позаботьтесь о матери, не дайте ей прийти на берег. И держите язык за зубами, не то нагрянет полиция и выставит на пароходе охрану.
— Раз уж ты решил продолжать, то мы тебя не оставим, — сказал один из тех двух моряков, что были со мной с утра.
— Я ведь сказал, что не отступлю…
— Мы тоже останемся здесь. Можешь на нас положиться.
Другой добавил:
— Только давай договоримся, что ты не будешь больше так рисковать. Будь благоразумнее. Не доводи себя до изнеможения. Береги силы. Лучше нырнуть несколько раз ненадолго, чем израсходовать силы сразу и погибнуть.
Моряки поддержали своего товарища. Я тоже нашел его совет разумным. И обещал беречься. Утром я вел себя действительно неразумно. Мне казалось, что я смогу найти отца сразу же, с первого погружения. Силы тратил неэкономно. Зря подвергал себя опасности. Да и что с меня взять? Зелен еще. Если бы моряки не вытащили меня вовремя из люка трюма, я бы тоже утонул. Это уж точно. Какая трагедия постигла бы нашу семью! Пора кончать с этим нелепым мальчишеством, тужиться из последних сил, нырять до такой усталости, когда легкие уже не могут дышать. Беспокойство моряков обо мне понятно и объяснимо. Все, что они сказали, верно. Что же касается властей, то они палец о палец не ударят. Нет в порту аквалангов, нет никакого снаряжения для ныряния. И нет среди нас профессиональных ныряльщиков, аквалангистов, водолазов. Мы — оккупированная страна. Люди здесь не представляют никакой ценности. Если бы утонул француз, власти пригласили бы водолазов из Франции. Правительство никогда не признает за Салехом Хаззумом никаких прав, будь он жив или мертв.
И вновь тлеющие угли ненависти к властям вспыхнули костром. Весьма кстати: я нуждался в этом чувстве. Ненависть к врагу — внутреннее горючее. Моему телу нужно было такое горючее. Отец мой боролся с властями как мог. И пал в этой битве. И наш квартал не забывает моего отца, но квартал сейчас ничего не может сделать. Он голоден и бессилен. Моряки лишились крова. Они поплатились за ту демонстрацию, когда требовали хлеба. Франция не признает за голодными права заявлять о том, что они голодны. Она хочет, чтобы они погибали молча!