Заболев, а такое случается часто, моряк остается в своей каюте или судовой санчасти. Тогда ему приходится выполнять предписания врача, лечиться, а подчас и подвергнуться первичной операции. Если болезнь серьезна, его ссаживают на берег в первом же порту, помещают в больницу, где он пробудет, пока не выздоровеет и не вернется на свое судно в том порту, где оно находится в данный момент. Если моряк умрет на борту судна внезапно, в результате несчастного случая или от смертельной болезни, труп помещают в мешок, отягченный железной болванкой, укладывают на деревянную доску, и корабельный священник или капитан произносит над ним обычное: «Мы созданы из праха и вернемся в прах». Экипаж прощается с умершим, затем труп бросают в море, разлетаются в стороны брызги и пена, поверхность моря снова успокаивается, а идущий ко дну труп становится добычей акул или других морских хищников. Судно продолжает свой путь, моряки расходятся, подавленные печальным зрелищем смерти, скорбя о товарище, брошенном в пучину подобно камню или ящику с мусором — без похорон, без колокольного звона, без прощальных слез любимой или родных и близких. Вскоре моряки забудут о нем. Суровая жизнь заставляет забыть обо всем, утешаться выпивкой и азартной игрой — такова привычная и однообразная жизнь моряка, которую разнообразят только драки, опасности и неожиданные происшествия.
Поэтому, когда рейс слишком долог, моряков подчас охватывает бешенство, возрастает число пьянствующих игроков, чаще происходят кровавые драки, так что к приходу в порт их терпенье иссякает, нервы напрягаются до предела, моряки приходят в ярость и едва удерживаются от диких, безрассудных поступков. Махнув на все рукой, некоторые из них идут к капитану, чтобы забрать свои сбережения, получить причитающееся им жалованье. Сойдя на берег, счастливые моряки соревнуются в посещении кабаков и публичных домов. Вино и женщины для них самое желанное. Насытившись сполна, утолив похоть, успокоив разыгравшиеся нервы, они отправляются на базар, чтобы купить какие-нибудь сувениры, если еще остались деньги, или просто шатаются по улицам, с детским любопытством глазея на прохожих.
Но у портов свои законы и свои порядки. Никто не может их изменить или отменить, даже сами правители. Здесь настоящие джунгли, только без деревьев, в них обитают двуногие звери разных пород: убийцы, контрабандисты, подлецы. Есть тут и опасные преступники, и грозные банды, и публичные дома — рассадники сифилиса и прочих венерических болезней, — пропитанные запахами дезинфицирующих средств и странных снадобий. В портах кривые, запутанные улочки, тупики, пещеры — там кишат пьяницы, вымогатели, сводники, там смерть и болезни поджидают моряка. Если он избежит болезни и смерти, то его наверняка обворуют, ограбят, изобьют. В общем, это его мир, его стихия, и в этой грязи, в этом болоте, в этой зловонной жиже он должен не захлебнуться, не утонуть. Единственное, что требует от него капитан, — возвратиться вовремя на судно и сменить товарищей, дать и другим возможность сойти на берег, в порт. Он советует им глядеть в оба, не совершить какой-нибудь глупости, за которую могут посадить, да остерегаться полиции, дабы не нашли у него наркотиков или другой контрабанды. Если же моряк, пренебрегая наставлениями, нарушит порядок, преступит закон и будет арестован, капитан ничего не сможет сделать, а лишь обругает его за трусость и подлость.