Наконец я добрался до каната, которым баржа была привязана к «Аль-Гизу». Я понял, что, если обрезать канат, произойдет настолько сильный рывок, что «Аль-Гиз» сбросит меня, как бы крепко я на нем ни стоял. Будет лучше, если я устроюсь у тумбы, обхвачу ее ногами и левой рукой. Так я и сделал, затем взял нож в правую руку и принялся перерезать канат. В ушах отдаленно звучали голоса толпы, которая, затаив дыхание, то вскрикивала от страха, то подбадривала меня, одобряла мои действия, внимательно следя за борьбой человека с природой.
Нож был острым. Это был складной нож — мое оружие, мой постоянный спутник. Я верил в него: он не может предать меня в столь трудный момент. Но канат был толстый и мокрый. Я пытался обрезать его лишенной опоры рукой, она прыгала вместе с «Аль-Гизом». Необходимо собраться с силами и терпеливо и упорно резать только в одном месте. Это требовало времени, а люди на берегу нервничали, подгоняли меня. Наконец канат упал, «Аль-Гиз» подскочил, затем всей своей тяжестью плюхнулся в воду. Баржа рванулась с места и понеслась как стрела, подгоняемая необузданным течением. Раскачиваясь, она мчалась так быстро, что глаза не успевали за ней следить. Меня же самого так ударило всем телом, что я как-то разом обмяк, тело мое изогнулось, казалось — внутри что-то оборвалось, голова закружилась, я был не в силах подняться. Я лежал, закрыв глаза, стараясь прийти в себя, собраться с силами и понять, где я и что произошло. В тот момент я не был в состоянии осознать грозящую мне опасность. Я не сразу понял, что от сильного толчка расшатались подпорки «Аль-Гиза», он оторвался и сам стал добычей течения, не сразу сообразил, что мне нужно было поспешить на землю, броситься в воду и спасаться, если я не хочу утонуть вместе с «Аль-Гизом» и со всеми судами, привязанными к нему.
Не знаю почему, но я предпочел остаться на «Аль-Гизе». Безусловно, это было безумием, но не безумным стремлением к славе. О славе я не думал, у меня не было времени думать об этом. От меня сейчас зависело многое, судьбы многих людей: или я останусь на «Аль-Гизе» и попробую управлять им с помощью руля — риск, на который еще никто никогда не отваживался, — или же брошусь в воду и поплыву по течению. Как бы далеко оно ни унесло меня, я сумел бы спастись, добраться до берега, ухватиться за дерево или за что-нибудь другое, как-нибудь удержаться.
Я не колебался. Решил остаться. Подполз к рулю. «Аль-Гиз» качался, все дальше и дальше отходил от берега, а оттуда доносился гул голосов, но слов я не различал. Шторм продолжал свирепствовать, дождь стоял сплошной завесой, бушующее течение увлекало «Аль-Гиз» к стремнине, вокруг вздымались волны, канаты, удерживающие суда, надрывно гудели, готовые лопнуть. Приближался конец — скоро вода и ветер унесут последние суда, и они станут игрушками в руках разбушевавшейся стихии.